Княжич, князь

Кирилл навел ручницу на ствол ближайшей сосны, по привычке прикрыл левый глаз. Рыкнул раздраженно, прижмурил правый. Сжал рукоять покрепче и потянул за скобу.

Грохот выстрела запрыгал, заметался окрест. К сосне рванулась, выворачиваясь наизнанку, длинная упругая струя сизого дыма. Держан кинулся вслед за нею и стал нетерпеливо оглядывать толстый, почти в два обхвата, ствол.

– Попал-таки! Попал! – закричал он, ковыряя кору чуть повыше своей макушки. – Ух и зоркий же глаз у тебя, княже!

– А то! – покровительственно отозвался Кирилл. – Веришь, я отродясь с десяти шагов по лесу не промахивался.

– И стрелку честь, и мастеру величание! – густым басом прибавил кто-то со стороны.

Они оглянулись на голос – у подножия государь-камня стояли сотник Василий и брат Иов.

– Ой-ой… – сказал тихонько Держан.

У Кирилла внизу живота что-то всхлипнуло и рывком опустилось еще ниже.

Сотник вразвалку приблизился к нему, протянул руку. Кирилл послушно вложил в нее огнебой. Иов тем временем выломал там же, где давеча княжич, два длинных прута и начал очищать их от мелких веточек и листьев.

– Знатная ручница! – восхищенно прогудел Василий, оглядывая ее. – А каков бой?

– При пальбе в руке прыгает сильно, дуло кверху задирает. Приноровиться надо.

– Дома с мастером Веденею испытывали – на двух десятках шагов райтерскую кирасу пробивает, – осторожно вставил Держан.

Сотник вскинул косматые брови и удивленно поцокал языком.

– Знатная, что и сказать, – повторил он с завистью, засовывая ее за пояс. – Мне б такую. А теперь ложитесь – и ты, княжиче, и ты, княже.

– Как это – ложитесь? – спросил Держан упавшим голосом.

– На вон тот камушек, – пояснил подошедший брат Иов, указывая на ближайший из полуторасаженных кругляшей. – На живот. Ты, княжиче, – с той стороны, а ты, княже, – с этой.

Он передал один прут Василию, а другим резко взмахнул в воздухе и кивнул одобрительно.

Кирилл вздохнул.

– Портки скидывать? – с запоздалой догадливостью опять спросил Держан.

– А как же! – радостно ответил сотник и тоже взмахнул прутом.

***

Маленькая Ивица строптиво топнула ножкой, запыхтела с обидой:

– Я только что совою была и опять мне выходит! А я не хочу совою быть, я мышкою хочу. Ты, Видана, всегда считаешь лукаво.

– Так ведь в прошлый раз Ярена считала.

– И Ярена тоже лукава.

– Это я-то лукава? Я матушкины просьбы уважила, с подружками не пошла ради тебя, сестрица, а ты…

– А я вот сейчас матушке всё-всё расскажу – пусть она сама рассудит. Матушка-а-а! – заголосила Ивица. – А сестрицы меня обижа…

Видана тоже топнула в сердцах:

– Ладно, будь по-твоему – я сова! Утешилась? У, ябеда-корябеда…

Она сердито плюхнулась на бревно. Закрыв глаза ладошками, завела с напевной протяжностью:

– Белым днем слепым-слепа совушка-сова… Ой!

Видана вскочила на ноги и в растерянности потерла себя пониже спины, продолжая приговаривать:

– Ой! Ой-ой!

Сестры, которые, подхватив подолы, уже наладились бежать и прятаться среди облепиховых кустов, остановились.

– Что это с тобою? – удивленно спросила Ярена.

– А матушка-то ведь строго-настрого воспрещала прилюдно в заднице чесаться, – ехидно засмеялась Ивица и опять заголосила: – Матушка-а-а! А Видана в задни…

– Да нишкни ты наконец! Ну просто какое-то наказание Перуново, а не дитя. Укололась что ли, сестрица?

Видана снова дернулась, болезненно поморщилась, но вовремя сдержала руку:

– Укололась, укололась. Наверное, на сучок острый села. Ничего, сейчас пройдет.

Она очень постаралась над равнодушием в голосе.

Ярена молча прищурилась на нее и с большим сомнением покачала головой.

***

Белый Ворон выпрямился, взглянул поверх сидящего перед ним человека.

– Да всё, пожалуй, – ответил отец Варнава на его немой вопрос. – Димитрие, отче Власие, а вы как мыслите?

Димитрий согласно кивнул, маленький архимандрит дернул плечом.

Сидящий продолжал смотреть прямо перед собою невидящими глазами. Ворон легко коснулся его лба:

– Возвращайся!

Взор человека изменился. Он исподлобья зыркнул на Белого Ворона, покосился через плечо на Димитрия и молчаливых отцов. Буркнул настороженно:

– Ну спрашивайте…

– А не надобно, – откликнулся отец Власий.

– Как так?

– Да вот так. Мы на тебя поглядели: человек ты ничтожный – не в обиду будь сказано, – о чем-то важном вряд ли можешь ведать. Мечник?

– Нет. Я больше это… ножами работаю.

– Вот видишь. А мы тут почти все старенькие, не интересно нам о ножах слушать. Да и по сану не приличествует. Хе-хе… Стало быть, ступай себе с Богом, бедолага. Брат Илия, проводи-ка гостя.

– Так-так-так… – проговорил отец Варнава, поднимаясь. – Сурожск! Все расслышали?

– Чать, не глухие.

– Вроде бы и случайно он его упомянул, но мне отчего-то сразу вспомнился герр Корнелиус.

– Может и не случайно. Поживем – увидим, – не согласился отец Власий, прибавив язвительно: – А батюшка игумен опять перед глазами мельтешит, не сидится ему никак. Ну хоть ради меня ты креслица не покидай. А я тебе за то медку пришлю.

– У меня и своего вдоволь… В любом случае – мастерски над ними потрудились. Все пустые. Слава Богу, от последнего хоть какой-то толк. Да и толк ли это.