Княжич

Васька рассказал, как он встретился с англичанином. Ранним февральским утром 1579 года, жители донковских слободок были разбужены звоном бубенцов. В город въезжал длинный санный поезд из Москвы. Сани, груженные товарами по самый верх, разгрузили в крепости в амбарах воеводы, а ездоков разместили по домам в слободах. Через неделю обоз уехал обратно в Москву, оставив полтора десятка мужиков, среди которых не русской одеждой и высокой костлявой фигурой выделялся рыжебородый иностранец. Это и был Томас — английский купец. По заданию английской Московской компании он должен был организовать провоз товаров в Турцию через Россию. Узнав, что будет посольство к турецкому султану, Томас решил присоединиться к нему, для того чтобы избежать нападений разбойников. В Донкове, для него и посольства русские плотники собирались построить несколько барок. Весной, по полному Дону флотилия из посольских и торговых судов должна была отправиться в Азов, а из него, по Азовскому и Черному морям в Стамбул. Необходимые для строительства материалы, товары английских купцов завезли заранее.

Вскоре, на берегу Дона завизжали пилы, застучали топоры и молотки. Вся ребятня собиралась посмотреть на работу корабельных плотников. Вместе с ними был и одиннадцатилетний Васька Скурыдин. Но ему больше приходилось бегать, чем стоять. Расчетливый дядька-опекун за плату, пристроил племянника в услужение англичанину. Рыжебородому, трудолюбивый, сообразительный и научившийся читать у местного дьячка мальчишка приглянулся. Он иногда хвалил его, иногда пытался разговаривать с ним через толмача. Васька ловил каждое слово, запоминал и однажды удивил толмача и Томаса тем, что, не дожидаясь перевода, ответил купцу на его языке.

Суда почти уже построили, но случилась беда. Власть в Крыму переменилась, и новый хан, убив своего брата, решил показать себя, совершив набег на юго-восточные области Московского государства. Донков отбил набег, картечью своих пушек, но эллинги с судами, подожженные зажигательными татарскими стрелами сгорели. Посольство отложили на следующий год, плотников вывезли. Толмач, наотрез отказавшийся зимовать в Донкове, уехал вместе с ними. А Томас остался. Он боялся, что в его отсутствии все товары на складах разграбят местные жители. Поселили его в пустом доме Скурыдиных. Чтобы иметь возможность хоть как-то общаться с местными жителями, Томас попросил оставить при нем вместо толмача кое-чего, понимающего Ваську. Так Скурыдин начал совершенствовать свой английский. Англичанин как мог, помогал сообразительному мальчишке, потому, что самому ему русский язык был не по зубам. Следующей зимой опять прислали людей для строительства судов. В конце марта, жители Донкова собрались на берегу проводить посольство. Их взгляды были устремлены на носовую часть первой из 11 барок, где возле 50 фунтовой пушки, над толпой посольской прислуги, возвышалась высокая бобровая шапка московского посла. Васька смотрел в другую сторону, на кормовую часть замыкающего судна, откуда ему махал рукой, стоящий под алым полотнищем с изображенным на нем Георгием Победоносцем, Томас.

— Good Bye Tomas! — кричал ему мальчик.

— See you! — отвечал ему Томас.

— Ты и сейчас знаешь, язык этого немца? — спросил Удача, с интересом выслушав Васькин рассказ.

— Времени много прошло. Почти забыл, но кое-чего помню!

— Скажи что-нибудь, — попросил Ваську собеседник.

— Хорошо! Я скажу, а ты попытайся угадать! Это пословица, ее очень любил повторять Томас: «Better late than never!».

— Лучше поздно, чем никогда! — последовал ответ.

Васька удивленно посмотрел на друга:

— Здорово у тебя получилось! Как ты догадался?

— Не знаю!

Он сам удивился себе. С внутренним страхом юноша пытался понять, откуда он знает этот неизвестный язык. Какая-то догадка уже шевелилась в темных глубинах его сознания.

— Давай проверим, получится ли у тебя снова? Тоже любимая пословица Томаса: «Better an egg today than a hen tomorrow!» — предложил сгорающий от любопытства Васька.

— Лучше яйцо сегодня, чем курица завтра! — ответил Удача. — По-нашему, лучше синица в руках, чем журавль в небе!

И в этот миг он вспомнил все. Откуда-то издалека, Михаил Семенович улыбался ему ласковой, добродушной улыбкой. Страшная, нечеловеческая тоска пронзила все существо юноши.

— Ты или колдун, или знаешь английский! — восхищенно глядя на друга широко открытыми глазами, произнес Васька, не замечая перемен, происходящих в его душе.

— Скорее всего, я знаю не только английский! Теперь я знаю, кто я! — с грустью в голосе ответил Удача. Лицо юноши помрачнело, из глаз брызнули слезы, и он зарыдал:

— Батюшка мой, наверное, уже помер!

— Ты чего разревелся? Жив твой батька! — принялся успокаивать Удачу, растерявшийся Васька, не понимая, о чем тот говорит.