Княжна Дубровина

— Наступаютъ великіе дни, сказала Арина Васильевна, — а вы, княжна, я вижу, сидите за какою-то свтскою книжкой. Успете начитаться во весь-то круглый годъ, а вы бы взяли божественную.

— Я уже говла, сказала Анюта.

— Ахъ, ахъ! говли; да разв тмъ и покончили. Вы подумайте только, дни-то какіе, когда Господь Богъ страдалъ и за насъ гршныхъ, за грхи наши великіе смерть принялъ. Вы о душ своей подумайте и Богу молитесь, къ Великому Свтлому празднику себя приготовьте. Господа платья себ заказываютъ къ празднику, а надо думать не о сует, а о душ своей.

— Я не знаю, какъ думать о душ, сказала Анюта очень удивленная. — Скажите мн.

— Надо думать о томъ, кого мы обидли, и о томъ, предъ кмъ не смирились, кого ослушались, кому должнаго не отдали, кому не помогли, о чемъ роптали, за что гнвались — и во всемъ этомъ раскаяться.

Въ эту минуту Арину Васильевну позвали и она поспшно своими неслышными шагами сошла внизъ.

Анюта давно уже повадилась въ свободную минуту украдкой забгать къ Арин Васильевн въ ея маленькую, чистенькую, въ одно окно комнатку, находившуюся близъ гостиной Александры Петровны. Всегда посл обда въ сумерки сидла старушка съ зажженною свчкой и читала огромную книгу, которую Анюта едва ли могла поднять.

— Что вы читаете? съ любопытствомъ спрашивала Анюта.

— Четь-Минеи, житія святыхъ, говорила старушка.

— Что это такое? спрашивала Анюта.

— Вотъ васъ учатъ многому, а настоящему-то не учатъ. Не знаете, какъ жили люди любившіе Бога паче всего и все ему отдавшіе, и самую жизнь свою; они умерли въ мукахъ, съ радостію, во имя Его.

— Зачмъ въ мукахъ, кто ихъ мучилъ?

— Злые люди, идолопоклонники. Да разв батюшка не училъ васъ этому?

— Батюшка учитъ меня катехизису и молитвы объясняетъ, литургію тоже, а объ этомъ не говорилъ. Разскажите мн.

И Арина Васильевна принималась ей разсказывать о житіи того или другаго святаго простыми словами, но съ такимъ чувствомъ, что разсказывая плакала. Анюта слушала съ волненіемъ и трепетомъ и у нея на глазахъ блистали слезы.

Отъ миссъ Джемсъ не укрылись эти посщенія и бесды съ экономкой. Она увдомила объ этомъ Варвару Петровну.

— Арина Васильевна женщина изъ ряда вонъ, сказала Варвара Петровна; — она перенесла много несчастiй, живетъ какъ монахиня, отдаетъ вс свои деньги бднымъ и, окончивъ свои хлопоты по дому, молится. Я ее считаю чрезвычайно почтенною и не вижу бды, что Анна съ нею разговариваетъ. Она ничего не скажетъ ребенку дурнаго. Оставьте Анну въ свободное отъ занятій время ходить къ Арин Васильевн.

Всю Страстную недлю почти безвыходно, посл церковныхъ службъ, такъ какъ уроки ея прекратились, провела Анюта съ Ариной Васильевной, которая постилась какъ монахиня и всю Страстную ла только одну просфору и выпивала одну чашку чаю. Она читала съ Анютой и ее заставляла читать вслухъ и молитвы, и псалмы, и Евангеліе, и толковала съ ней. Старушка и дитя полюбили одна другую.

Настала Великая суббота, канунъ Великаго праздника. Какое движеніе, какая ходьба взадъ и впередъ; домъ молчаливый и пустынный вдругъ ожилъ. Вс слуги наперерывъ выказывали свое усердіе; они мыли, скребли, чистили, не оставили мышиной норки безъ чистки: ковры и драпри выбивали, бронзы массивныя окунали въ щелокъ и холодную воду и потомъ обтирали, серебро старинное вытаскали изъ шкаповъ и чистили его заботливо порошкомъ, и блестло оно при яркомъ свт дня новешенькое, будто вчера купленное. Анюту забавляло все это; она была свободна: миссъ Джемсъ здила въ свою церковь и заперлась у себя въ комнат съ Библіей; Катерина Андреевна хлопотала за своимъ дломъ, тетушки были заняты, Лидія впопыхахъ пріхавъ отъ обдни ухала въ лавки, куда стремилась и Анюта, но Арина Васильевна покачала головой и сказала:

— Это грхъ большой!

— А тетушка похала, возразила Анюта.

— Она похала для другихъ, ее послали, и вы увидите, наша Лидія Петровна, душа добрая, бдныхъ не забудетъ.

Въ эту минуту въ залу, гд Анюта вертлась около Арины Васильевны, вошла Варвара Петровна.

— Не забыли ли Чего, сказала она ей, — все ли приказали?

— Все, ваше превосходительство, и куличи, и пасхи, и жаркое, и хлбы, все заказано.

— Надо нынче же разослать.

— Въ десять часовъ все будетъ отвезено.

— Сестрица хлопочетъ особенно о Солдаткиной и Михуниной. Не забудьте послать имъ и варенья; он до него охотницы.

— Будьте, покойны, все будетъ сдлано.

— Кому это? спросила Анюта, когда тетка ушла.

— Кому же какъ не бднымъ. Наши господа добрые, никогда не забываютъ бдныхъ.

Варвара Петровна воротилась.

— Ахъ, забыла, сказала она, — прикажите купить горшокъ желтофiоли и гіацинтовъ и отправьте къ старику Артемьеву; онъ цвты очень любитъ.

— Слушаю, сказала Арина Васильевна.

— Это кто, тоже бдный? Зачмъ ему цвты? спросила Анюта.

— А вы думаете, что бдный не долженъ любоваться дломъ рукъ Божіихъ? Да онъ любуется и радуется больше богатаго, ибо эта радость ему доступне чмъ другимъ. Мало ли у васъ удовольствій, а у него такъ мало!

— Но быть-можетъ у него нтъ необходимаго? спросила Анюта.

— Быть-можетъ, и отъ того излишнее ему такъ дорого и сладко. Впрочемъ, ваши тетки оградили его отъ нужды.