Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли

Между тем тверской период в жизни Катишь подходил к концу. «Принц Георг, посещая госпитали в Ярославле, заразился горячкой и скончался 14 декабря 1812 года», – пишет великий князь Николай Михайлович, составитель «Переписки Александра I с Екатериной Павловной». Молодая вдова получала соболезнования отовсюду, семья старалась быть к ней особенно чуткой, за исключением… императрицы Елизаветы Алексеевны. Между ними всегда были натянутые отношения, да и Елизавета хорошо помнила, кто помогал тайным встречам императора и Нарышкиной.

Мать настояла, чтобы Катишь вернулась в Петербург. Шептались о кататонии – припадках, при которых великая княжна теряла контроль над своим телом. Она падала в обмороки и с трудом передвигалась. Официальная версия гласила, что именно по этой причине Катишь отправилась в Европу. Поправлять здоровье. В самую гущу военных событий? Когда Европа была в буквальном смысле охвачена пламенем?

Более близкие ко двору люди уверяли, что Екатерина Павловна спешила туда, где у нее было больше шансов устроить свою жизнь. После стольких «свадебных неудач» она намеревалась сама подыскать себе мужа, не дожидаясь, пока брат найдет ей очередного принца из захолустья (и как раз поэтому версия, что Катишь была безумно влюблена в Георга Ольденбургского, кажется слегка притянутой – слишком быстро вдова начала строить новые матримониальные планы). Прага, Вена, множество новых знакомств… В переписке Катишь встречаются имена то герцога Кембриджского, то австрийского эрцгерцога, то принца из Нассау. В какой-то момент промелькнула шальная мысль о прусском короле Фридрихе Вильгельме III (вдовце с 1810 года), только проект сорвался, не успев толком оформиться.

«Из-за назойливых знаков внимания сестры императора король вынужден переместиться в штаб принца Шварценберга и реже видеть его величество», – рапортовал в декабре 1813 года граф Август фон Гнейзенгау.

А в Штутгарте судьба свела ее с Вильгельмом Вюртембергским, которому эта молодая привлекательная женщина настолько пришлась по душе, что он изъявил желание жениться. Правда, в ту пору он уже не был свободен.

Понимая, что ее легко могут опередить, Катишь решила рассказать брату обо всем сама. И про свои чувства к Вильгельму, и про то, что следует как можно скорее решить вопрос с его разводом. Процедуру запустили, а пока окрыленная великая княжна продолжала свой вояж по Европе: она посетила Лондон, затем была одной из звезд Венского конгресса. Она снова могла быть покровительственно-нежной с братом, с удовольствием выслушивала его, как в прежние времена, а он трогательно жаловался ей на одиночество.

Разумеется, Александр лукавил. Он редко бывал по-настоящему одинок, да и постоянно вел переписку с сестрой. Однако император в своих посланиях говорил далеко не все, что он мог себе позволить. Эту черту государя хорошо знали его близкие – осторожничать. Тет-а-тет он мог сказать гораздо больше, чем даже в самых засекреченных посланиях…

Вояж продлился почти два года, и лишь 2 декабря 1815 года Катишь вернулась в Петербург. Вильгельм Вюртембергский тоже вскоре прибыл, однако родня его предполагаемой невесты требовала от него более решительных действий – Шарлотта Баварская все еще считалась его женой. Занятно, но к первому союзу Вильгельма руку невольно приложил Наполеон Бонапарт. На протяжении многих лет император французов подыскивал женихов для своих родственниц и невест для своих братьев. И Вильгельм, не желая породниться с фамилией Бонапарт или Богарнэ, предпочел максимально быстро объявить себя женатым.

Теперь ждали решения от папы римского. Но тот аннулировал союз Вильгельма только в январе 1816 года. И в том же месяце Катишь вышла замуж во второй раз. Прошло совсем немного времени, и давняя цель дочери Павла I была достигнута – она стала королевой Вюртемберга.

«Она была очень властолюбива, – писала о Катишь Дарья Ливен, – отличалась огромным самомнением. Мне никогда не приходилось встречать женщины, которая бы да такой степени была одержима потребностью двигаться, действовать, играть роль и затмевать других. У нее были обворожительные глаза и манеры… гордая и грациозная осанка. Хотя черты ее лица не были классическими, но поразительный свежий цвет лица, блестящие глаза и великолепные волосы пленяли всех… Она прекрасно знала все правила приличий и была одарена возвышенными чувствами… ее тон всегда был повелительным».

Словом, Катишь была рождена для такой роли. Красавица, умница, с прекрасным образованием… Правда, дела Вюртемберга шли далеко не блестяще, и в Штутгарте весь двор Екатерины Павловны состоял из няни для ее сыновей, фрейлины, камердинера, секретаря и английской учительницы.