Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли

Александр лично рекомендовал князя Катишь. А британский посол отмечал, что по поручению императора в самом хвалебном тоне о Михаиле Петровиче Долгоруком говорил князь Голицын. И не только с великой княжной, но и со вдовствующей императрицей Марией Федоровной. Начался очередной акт пьесы «Замужество великой княжны Екатерины Павловны». Только государь подталкивал сестру к самому настоящему мезальянсу. А по новым правилам о браках членов императорской семьи – в случае неравного брака представители фамилии теряли права на престол. Распространялось это и на потомков. Катишь решительно отодвигали от трона.

Долгоруков, разумеется, был совсем не чета тому же Багратиону – моложе, менее влиятелен и, значит, практически не опасен?

А как же неземная любовь к сестре? Эту историю частенько пересказывают на разные лады: как Александр был бесконечно предан Екатерине Павловне, как она отвечала ему взаимностью, как в их отношениях некоторые видели – и продолжают видеть – едва ли не признаки инцеста, сродни истории Лукреции и Чезаре Борджиа! Вернемся к этому чуть позже!

Мария Федоровна вряд ли одобряла идею союза дочери с князем Долгоруковым. В Европе происходили события, которые могли возвести Катишь совсем на другую высоту. Дело в том, что 13 апреля 1807 года скончалась вторая супруга австрийского императора Франца II. Вдовцу еще не исполнилось сорока, и он был намерен найти себе новую жену. Почему бы не Катишь?

Этикет и законы не позволяли «перепрыгнуть» через голову императора Александра в этом вопросе. Только он мог предложить руку сестры – Францу. Мария Федоровна была чрезвычайно вдохновлена идеей о браке. Она знала императора Франца еще в детские годы, более того, первым браком он был женат на ее родной сестре[66]. В Вену полетели письма с просьбой к русскому послу, князю Куракину, начать тайные переговоры (заметим, что сам Александр ничего еще не предпринял!). Куракин отвечал так:

«Я вижу ясно, что он не находит предполагаемое положение приличным для ее высочества своей сестры. Он думает, что личность человека ей… довольно неприятна и что человек этот никак не может ей понравиться и сделать ее счастливой».

Итак, из Вены князь Куракин пишет ответ Александра I о чувствах сестры, которая находится в Петербурге! Казалось бы, чего проще спросить саму Катишь? Известно, что сама великая княжна горячо поддерживала «австрийский проект». Вот ее письмо 23 мая 1807 года:

«Il a quarante ans ce Patron dites-vous: le mal n’est pas grand!» – «Ему сорок лет – беда невелика». И дальше: «Вы говорите, что это жалкий муж для меня – согласна… Я не найду в нем Адониса, а просто порядочного человека».

Есть мнение, что Александр не делал никаких решительных шагов по сближению с Веной, потому что якобы был обижен на то, как Вена ранее относилась к его сестре, к Александре. И не хотел разочарования для Катишь. Такая точка зрения имеет право на существование, но кажется не слишком убедительной. Во-первых, лично император Франц не сделал ничего дурного для Александры Павловны. Во-вторых, династические браки отталкиваются от политических интересов, а не личных. Но факт остается фактом – переговоры буксовали. Точнее, на серьезном уровне они даже не проводились. Катишь в бессильном гневе наблюдала, как корона буквально ускользает от нее: в 1808 году император Франц женился на Марии Людовике Моденской, молоденькой и далеко не самой красивой своей родственнице. Но утверждали, что государь влюбился! Да так стремительно, что не стал долго ждать.

Императору Александру пришлось на время отложить семейные дела и отправиться на конгресс в Эрфурт, где его ждал новый сюрприз: Шарль Морис де Талейран, знаменитый французский политик и дипломат, предложил разработать проект брачного договора для… Катишь и Наполеона. Все это происходило в том же 1808 году.

Наполеон Бонапарт, победивший русских при Аустерлице, на полном серьезе выражал готовность породниться с Романовыми. Ему, как представителю «новой знати», человеку, только-только завладевшему троном, мечталось упрочить свои позиции за счет родства со старой аристократией.

Как это уже делали Гуго Капет и князь Владимир… Сестре императора России предлагалось стать женой императора французов. Разница в возрасте в двадцать лет не считалась помехой. Не было ни малейших языковых сложностей – весь русский двор идеально знал французский язык. Наполеон равнодушно смотрел на вопросы веры. Но он был еще женат. И его подводило происхождение.