Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли

Когда-то Петр и Иоанн были царями-соправителями, но после того, как их сестра Софья отправилась в монастырь, их титулы наконец перестали быть фикцией. Тихий Иоанн, которого в исторических трудах часто называют то слабоумным, то безвольным, страдал от целого комплекса недугов – во-первых, от цинги, во-вторых – судя по всему, от эпилепсии. Он плохо видел и мало двигался. Тем не менее, достигнув брачного возраста, он был обручен с Прасковьей Салтыковой. Выбрали девушку на смотре невест, давно ставшем традиционным, хотя Прасковья оказалась на два года старше царя Иоанна.

«Невеста была высока, стройна, полна, – писал историк Михаил Семевский, – длинные волосы густыми косами ниспадали на круглые плечи. Круглый подбородок, ямки на щеках, косички, красиво завитые на невысоком лбу, – все это представляло личность интересную, веселую и очень миловидную».

Говорили, будто молодая красавица клялась, что погубит себя, но не пойдет замуж за больного государя. Однако противиться воле правителей она не могла – в среду 9 января 1684 года (в то время, когда в России правила царевна Софья) состоялся обряд венчания. А после первой брачной ночи, когда разбирали белье молодых, отправившихся каждый в свою мыльню, обнаружили, что нет ни единого признака случившейся близости. Ни на постели, ни на сорочке Прасковьи не нашли пятен крови. Неизвестно, когда Иоанн превозмог свою «немощь», как говорили в то время, но пятью годами позже молодая царица оказалась в тягости. В 1689 году на свет появилась царевна Мария. Затем – Феодосия. Далее пришел черед Екатерины, Анны и Прасковьи. Одни девочки! Прасковья не могла не понимать, что в грядущем ее роль станет скромной – не она мать наследника. А вот у Петра был сын, так что продолжить род Романовых выпадало ему. Об одном молилась Прасковья – чтобы ее дочерей не постигла участь теток. Чтобы не держали их затворницами. Однако у Петра такого и в мыслях не было. Он хорошо помнил Стрелецкий бунт, правление Софьи и не желал для своих детей такого же. Царевен он намеревался выдать замуж, правда, до взрослого возраста дожили только три девочки.

Петр велел воспитывать девушек по новым правилам, с европейским уклоном. После смерти их отца (что сделало Петра единоличным правителем) они жили в Москве в Измайловском дворце, куда почти не доходили модные веяния. Однако эта деревенская, неспешная жизнь никоим образом не соответствовала их новому статусу. Не просто царевны. Племянницы императора! Их нарядили в европейское платье, учили танцам и иностранным языкам, а заодно и светским манерам.

Екатерина и Анна проявляли способности, а вот меньшую, Прасковью, считали «больной и недалекой умом». Неудивительно, что именно эту царевну Петр пристраивать не спешил.

Сестрицам находили женихов, а Прасковья оставалась подле матери. Прасковья Федоровна считалась женщиной крутого нрава – подьячего Василия Деревнина, который похитил ее письмо к любовнику, она приказала пытать и избивать. Сначала Деревнину жгли лицо свечой, а когда он и после этого отказался говорить, облили водкой голову и поднесли огонь. Спас подьячего Ягужинский, подоспевший в последний момент.

Гневливая царица Прасковья требовала беспрекословного подчинения от всех, включая дочь. Чтобы лишний раз не навлечь на себя ее неудовольствие, девушке приходилось вести себя тихо и раболепно. Но когда в 1723 году царицы не стало, Прасковья пребывала в крайней растерянности. Мать – пусть и крайне жестокая – была центром ее мира, она умела управлять дворцом и всей многочисленной челядью. Младшая царевна не располагала такими навыками, поскольку Прасковья Федоровна все держала под своим контролем.

И при этом в руках у царевны были невероятные богатства. Содержание девушки обходилось казне в семнадцать тысяч в год, добавим к этому то, что скопила ее мать. Неудивительно, что возле Прасковьи Ивановны появилось немало льстецов, желающих угодить ей и урвать свою выгоду.

Вот поэтому-то ухаживания вдовца Ивана Ильича Дмитриева-Мамонова[58] многие не воспринимали всерьез. Да, он был хорошего рода, отважен и неглуп. Но зачем ему эта перезрелая дева – царевне вскоре должно было исполниться тридцать лет? В его поступках видели исключительно погоню за выгодой, однако царевна… влюбилась в Ивана Ильича.