Князья тьмы. Пенталогия

«Из всех восхитительных деликатесов, какие можно найти в изобильных и плодородных мирах Ойкумены, нет ничего лучше отборного спелого плода чарн'e — кроме, пожалуй, еще двух или трех таких же».

— из сборника «Густации» Майкла Виста

«Если уж умирать — а эта судьба, насколько мне известно, уготована каждому из нас — зачем умирать вульгарно и заурядно? Почему бы не умереть великолепно, на зависть всем и каждому, набив пузо плодами чарн'e под завязку?».

— Джиллиан Морж, повар, музыкант и бонвиван

«Можете мне верить или не верить, но генетики-селекционеры могли бы беспрепятственно проектировать, выращивать и продавать плоды безопасных, полезных для здоровья и совершенно не ядовитых сортов чарн'e. Но все попытки в этом направлении пресекаются «Ассоциацией поставщиков чарн'e», успех которой объясняется, в частности, практическим отсутствием рыночного спроса на безопасные плоды чарн'e. Возможно ли, что вкус мякоти чарн'e — несомненно, очень приятный — кажется непревзойденно восхитительным именно потому, что сопровождается смертельной опасностью?».

— Леон Вольке, журналист, репортер «Космополиса», который съел неправильно приготовленный плод чарн'e и умер через две недели после опубликования процитированной статьи

«Гостиный двор св. Диармида» неоднократно переходил от одних владельцев к другим. Каждый считал своим долгом вносить свой неповторимый вклад в планировку и убранство отеля, в связи с чем его интерьеры действительно стали отличаться своеобразной новизной. Вестибюль занимал весь первый этаж. Тяжеловесные колонны, декорированные в древнеминойском стиле, поддерживали потолок, расписанный сиреневыми и розовыми орнаментами. Подле каждой колонны возвышалась до потолка посаженная в терракотовом горшке пальма-родантус, прямой голый ствол которой увенчивала сферическая копна темно-зеленой листвы. По представлениям сдержанных обитателей системы Веги, это были кричащие излишества. Непрестанное движение множества людей в костюмах, отражавших традиции всевозможных миров Ойкумены, придавало дополнительные живость и контраст возбужденной и даже несколько суматошной атмосфере, характерной для «Двора св. Диармида».

Герсен прибыл точно в назначенное время в костюме, который его камердинер счел подобающим для неофициальной встречи в городе: на нем были облегающие черные брюки, рубашка в черную, темно-серую и светло-серую вертикальную полоску и высокий черный накладной воротник вместо шейного платка. В соответствии с представлениями о приличиях, господствовавших в разреженной элитной среде Понтефракта, его сюртук, с вырезом спереди, был тесен в плечах и почти колоколообразно расширялся в бедрах. Герсен наотрез отказался надевать шляпу с пером, после чего слегка оскорбленный камердинер позволил ему пользоваться мягким квадратным черным беретом. Жесткое язвительное лицо, черные кудри парика и бледная кожа сделали из Герсена впечатляющую фигуру — весь этот маскарад, однако, позволявший злорадствовать, сбивая с толку несчастную Алису Роук, не вызывал у него особого удовлетворения.

Девушка уже спускалась по центральному пролету лестницы — теперь она выглядела по-другому, во многих отношениях. Герсен разглядывал ее так, словно видел впервые: тоскливо-чувственный рот, деликатный небольшой нос, щеки, сходящиеся к маленькому подбородку. Сегодня вечером ее оранжевые локоны свободно покачивались, спускаясь почти до плеч, закрытых простым дымчато-серым платьем.

Она заметила Герсена: ее лицо озарилось притворным энтузиазмом. Она весело махнула ему рукой, почти пробежала по вестибюлю и остановилась шагах в десяти от Герсена, чтобы смерить его восхищенным взглядом: «Должна признаться, господин Лукас, вы умеете элегантно одеваться!»

«Мой костюм навязан вкусами персонала «Вертепа крючкотворов», — ответил Герсен. — Я передам ваши комплименты своему камердинеру».