Книга Белого

– Привет, это Лис – помнишь, как сам дал мне номер телефона.

– Ах, да.

– Я хотела поздравить тебя с новым годом – бон аннэ а туа – извини, я немного пьяная.

– Ничего – я тоже. Новый год же.

– Ты сейчас в Киеве?

– Да.

– Как там? Снегом замело?

– Да каким снегом – грязь да слякоть кругом.

– У нас тоже нет снега. И плюсовая погода за окном.

– Вообще жесть – никогда такого не было.

– Эй, Влад.

– Что?

– Я хотела прочесть тебе это. Не знаю, получится ли, но я смогу – только когда пьяная. Это – маленький стишок, который, к сожалению, Бродский написал раньше меня. Я – не поэт. Но всё равно послушай: я стою у окна и смотрю на край города; и звоню тебе, в Киев, в новогоднюю ночь, чтобы сказать:

Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,

Дорогой, уважаемый, милая, но не важно

Даже кто, ибо черт лица говоря

Откровенно, не вспомнить уже, не ваш, но

И ничей верный друг вас приветствует с одного

Из пяти континентов держащегося на ковбоях;

Я любила тебя больше, чем ангелов и самого,

И поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих;

Поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне,

В городе, занесённом снегом по самую ручку двери,

Извиваясь ночью на простыне –

Как не сказано ниже по крайне мере –

Я взбиваю подушку мычащим «ты»

За морями, которым конца и края,

В темноте, всем телом твои черты,

Как безумное зеркало повторяя…

Вот – это и всё, что я хотела тебе сказать.

– О, круто, спасибо.

– Я позвоню тебе ещё завтра; если переживу эту безумную ночь – если мы оба переживём эту безумную ночь.

– Хорошо. Пока.

–До связи.

Я взглянула на колбочку и подумала: «Возможно, это – и не самая плохая идея».

Я постаралась выкинуть из головы Влада – ведь впереди у меня было ещё столько счастья и веселья, что я просто не могла позволить грустным мыслям помутнить свой рассудок; поэтому, я помутнила его алкоголем. И, кажется, мне это удалось.

Ночь продолжалась…

1.7

– Что именно: ром или виски?

– Я больше люблю виски.

– А я – ром.

– Тогда, возьмёшь обоих – и сделаем коктейль.

«Если любишь что-то – никогда не пытайся узнать, как его делают» – я давно была уже знакома с этой древней мудростью. И всё же, я постоянно пыталась узнать – что Иво нашел такого во мне?!

Но никак не могла найти ответ на этот вопрос.

В списке людей, которых я не понимаю и вряд ли когда-нибудь смогу понять – в первой строке – всегда будет стоять заглавная буква «Я».

Наше с Иво счастье – было простым и незатейливым: мы любили выходить гулять под тёмным ночным небом; все выходные проводить на ногах, гуляя по городу; по вечерам, после работы, смеялись, как в последний раз. И все, кто знали меня, спрашивали:

– Кто это?

А я отвечала:

– Это – мой муж.

Одного этого хватало, чтобы одни упали в обморок, а другие принялись до слёз щипать себя.

Он спросил мня:

– Я ведь ничего о тебе почти не знаю. Чем ты занималась всё то время – до того, как мы встретились?

Я пожала плечами; он явно ждал от меня каких-то долгих историй о моей жизни – о жизни учительницы французского языка, которая открыла новый континент, трижды прошлась вокруг света и пятнадцать лет жившей в джунглях Африки, а потом – приехавшей в Будапешт и отыскав там своё счастье. Но ничего подобного он от меня так и не услышал. Я сказала только:

– Да так – ждала тебя; по сути, никак и не жила.

Впереди у нас было много трудностей и несчастий. В конце – кто-нибудь из нас умрёт. Собственно, мы все умрём – это логический конец любой истории. Но та короткая, непонятная, удивительная жизнь, что нам дана – она наша; и я верю, что мы – сможем прожить её достойно, не жалея ни об одной минуте. И всё – мы сможем преодолеть вместе.

Надо жить, надо. Как прекрасно сегодня наше синее небо…

2.8

Прошло много лет.

Посмотри на меня теперь – что общего осталось со мной и той девочкой, которая по уши влюбилась в парня, прекрасно осознавая, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Когда всё развалилась, Курильщица помогала мне встать на ноги и справится с депрессией и меланхолией. Спустя несколько месяцев, она сказала, что любит меня. Тогда же – она меня поцеловала. Я не любила её. Но согласилась провести с ней ночь.

На следующее утро, когда она шла от меня домой, находясь, наверное, на пике счастья – её сбила машина – такие дела.

Тем не менее, я полностью справилась с депрессией, покончила со школой и поступила в лучший вуз страны, в котором надеялась, что меня загоняют настолько, что я не смогу думать – именно это мне и нужно было.

Я не видела его уже три года. Я специально приехала в Париж, всем сказав, что просто отправилась в отпуск.

Влада я нала в «коллеж де Бос-арт», что неподалёку от Лувра. Не смотря ни на что, мы смогли поговорить по душам.

Перед тем, как уехать в Париж, он был моим любовником две недели. Но, избавившись от чар моего зелья, быстро забыл о моём существовании и отдал себя искусство, в котором выразил то, насколько низко могут пасть и женщины, и мужчины. Он стал полноценным членом иммигрантской богемы Парижа.