«…Мидас – был могущественным царём Фригии; жил во дворце из чистого золота со стенами, которые на закате и на рассвете пели всему городу песню: «У царя Мидаса – ослиные уши…». Во Фригию мы прибыли из Пергама – из города, в котором за день нас пытались убить семь раз. Еврейский купец по имени Соломон посоветовал таким магам, как мы, ехать прямиком ко двору властелина соседнего с Пергамом царства Фригии – к какому-то Мидасу – самому могущественному царю от Армении до Вифинии, от Трапезунда до Родоса. Во Фригию мы попали вместе со странствующими купцами, раз в год совершающими путешествия от Эгейского до Чёрного моря. Воины Мидаса, ревностно охраняющие своего царя, вздумали не пустить нас, так как у нас не были рекомендационного письма – и мы могли оказаться одними из многочисленных врагов его величества. Моя спутница, которая училась магии цветов за день, как за год, посмеялась над ними и одного за другим лишила возможности говорить и видеть. Преданные стражники в ужасе разбежались, позабыв о своём царе, коего так рьяно охраняли. Мы вошли в покои к великому царю и тот, в удивлении, закричал: «Что такое? Что случилось?». Я ответил: «Мидас, мы – маги, последние, кто помнит великую мудрость атлантов. Мы здесь, чтобы служить тебе – а взамен, однажды, ты будешь служить нам». Великий царь рассмеялся: «Знаешь ли ты, что одним прикосновением, я что угодно могу превратить в золото – этот дар даровал мне сам Дионис. Стоит мне только коснуться из вас любого – как я получу новую, отличную скульптуру. Не тому пришел угрожать – знаешь ли ты, что за мной стоит сам бог Пан?». Я ответил ему: «Я знаю это. Знаю и то, что когда ты был младенцем, муравьи заползли тебе в рот стали сносить туда пшеничные зёрна. Я слышал так же, что орды киммерийцев грабят границы твоих владений и грозят, вскоре, напасть на Гордион и сравнять его с землёй. У тебя нет воинов, чтобы противостоять им. Люди ненавидят тебя. Знаю я так же, что Гордий, твой отец, плакал бы, увидев, во что превратилось его царство». Тогда, Мидас, вскочил и закричал: «Я убью тебя». Я сказал: «Нет. Ведь тебе нужен воин, способный одолеть самых отважных воителей Азии – киммерийцев». Мидас рассмеялся: «Разве сможешь ты – без роду и племени – одолеть орды варваров?!». И в тот же миг – он проглотил язык, так как я взглянул ему в глаза и рассказал ему свою историю. Тогда, Мидас понял, кто стоит перед ним и сказал: «Мы первыми уничтожим Киммерию. Ты поведёшь войска в поход и мы разгромим их». В ту ночь, мы остались ночевать в лучших покоях золотого дворца царя Мидаса. На рассвете, моя спутница разбудила меня и сказала мне: «Я боюсь за тебя». Я спросил: «Почему?». Она ответила: «Меня не покидало тревожное чувство всю дорогу. А этой ночью – я видела сон, в котором был ты. Это была кошмар. В нём – ты исчез – тебя больше не было нигде. И весь мир после тебя – стал ничем – пустым. Мне так страшно…». Я обнял её и погладил по спине; я прошептал ей на ухо: «Мне тоже страшно. Я тоже чувствую, что смерть, оставившая меня, вскоре придёт за моей бессмертной душой. Я не знаю, как это будет – но даже самая долгая жизнь будет иметь конец. Мне одиноко – мне было одиноко все мучительно долгие года моего заточения на Х. Но знаешь, как я справлялся со своей тоской?» Она спросила: «Как?». Я ответил: «Я верил в чудеса. Я знал, что всё, рано или поздно, закончится. И вот – я снова стал собой и вернул себе силу. Но мне до сих пор нужно вспоминать, как это – всем телом и душой верить в чудеса. Когда вокруг была непроглядная тьма – я представлял светло-голубой цвет – он несёт в себе всю силу непроглядной тоски, но и силу чуда, спасающего от меланхолии. Посмотри на небо». Мы оба подняли глаза вверх – к небу нового дня, после самой тёмной ночи года. Я сказал: «Светло-голубой – это цвет нашего спасения. Мы с тобой не пропадём, пока держимся вместе. Никому не удастся нас одолеть – мы будем сиять вместе; и однажды, мы найдём себя в этом новом мире, так изменившемся за столько лет». Она сказала: «Зачем тебе завоёвывать мир?! Атлантида давно разрушена – а ты остался жив. Хватит следовать за давно погибшими царями и идеями. Раздели со мной своё бессмертие – и
