Книга чая

Каннон – это сокращение от Кандзэон или Кандзидзай и означает Авалокитешвара – Бог постигающий. Имя указывает на Великого Бодхисаттву, который отказался от Нирваны, пока не будет достигнуто спасение Вселенной. Изначально Каннон считался юношей, что-то вроде христианского ангела. Впоследствии этот образ превратился в женский, в образ матери. Эта эманация проявляется в каждом скорбном стенании, во внешнем виде, вызывающем жалость. Каннон обладает тридцатью тремя обликами, демонстрируя все уровни существования. «Где бы ни заплакал комар – там я» – может быть воспринято как ключевое высказывание сутры лотоса. Он (или Она) демонстрирует удовлетворение, которое приходит перед отречением. По этой причине он никогда не дарит Нирваны, он только ступень перед спасением. Не Будда, но Бодхисаттва. В индийском буддизме он известен как Падмапани – «Держательница Лотоса», в отличие от Ваджрапани – «Держателя Молнии».

Период Нара. 700–800 гг. н. э

Новая эра должна была родиться. Вся азиатская мысль двинулась вперед, оставив позади отдаленное видение индийского Абстрактно-Универсального, которое буддизм сделал возможным, чтобы распознать его высшее самораскрытие в самом Космосе. Вульгаризация этого импульса должна была обнаружиться в следующий период, когда тенденция к омерзительному и бесчувственному символизму займет место в прямом восприятии прекрасного. Но на тот момент Дух искал возможность соединиться с Материей, и радость первых объятий должна была дать знать о себе повсюду – от Удджайна до берегов Хуанхэ и до Нары – через песни Калидасы, Мэн Хаожань и Хитомаро.

Три величественные политические фигуры стали символом той эпохи либерализма и великолепия. В VI в. Индия увидела, как Викрамадитья сверг гуннов и пробудил на Севере национальное чувство, которое пребывало в спячке после Ашока. Век спустя Ли Шиминь (Тай-цзун), первый император Танской династии, добился успехов в объединении Китая после трех веков распада при Шести Династиях, и основал новую империю, по размерам уступавшую только империи Чингисхана. А его современник император Тэндзи уничтожил наследственную власть аристократии и объединил Японию под сенью императорского трона.

В Индии тоже затихают дискуссии об Абстрактном и Неизменном, которые начались с Упанишад и достигли кульминации с Нагарджуна во II в.; и мы улавливаем проблеск, отразившийся в течении великой реки науки, которая никогда не останавливала своего движения в этой стране. Ведь именно Индия несла и распространяла по всему миру данные интеллектуального прогресса с добуддистского периода, когда она стала родиной философии санкхья и теории атома; в V в. индийская математика и астрономия добились расцвета, подтвержденного открытиями Ариабхата; в VII в. Брахмагупта пользовался алгеброй высокого уровня и осуществлял астрономические наблюдения; XII в. озаряет слава математика Бхаскара Ачарья и его знаменитой дочери, и так до XIX и XX вв., когда трудились математик Рам Чандра и физик Джагадиш Чандра Бос.

В эпоху, которую мы рассматриваем, начиная с Асанга и его брата Васубандху, вся энергия буддизма была направлена на научное исследование в мире чувств и феноменов, и одним из первых результатов явилась досконально разработанная с точки зрения психологии гипотеза об эволюции души смертного на двадцати пяти уровнях ее роста и окончательном освобождении в Бесконечности. А еще то, что в каждом отдельном атоме проявляется целая Вселенная, и что каждое разнообразие одинаково достоверно, и что нет никакой истины, не связанной с единством вещей, и то, что именно вера дает свободу индийской мысли в науке, которая даже в наше время настолько сильна, что высвобождает ее из жесткой раковины специализации, которую один из ее сыновей смог преодолеть и с помощью самых строгих научных доказательств перекинул мост над пропастью, которая отделяет органическую природу от неорганической. Такая вера, с ее энергией и энтузиазмом, свойственным начальному этапу, была естественным стимулом в эту великую научную эпоху, которая способствовала появлению таких астрономов, как Ариабхата, открывший вращение Земли вокруг своей оси, и его не менее прославленный преемник Варахамихира. Такая вера, возможно, при Сушрута возвела индусскую медицину на небывалые высоты, и наконец передала Аравии знания, которыми позже оплодотворила Европу.

Это была также эпоха поэзии, отмеченная именами Калидаса, Банабхатта и джайна Равикирти, создавших богатство образов и аллюзий, которые впоследствии способствовали появлению в индуизме пуранической хронологии.