Книга чая

Находясь в ужасной тени сёгунов, буржуазное искусство Эдо (Токио) обладало ограниченным кругом выражения. И только благодаря более свободной атмосфере Киото появились другие и высокие формы демократического искусства. Киото, где находился императорский двор, был в известном смысле свободнее от требований дисциплины времен Токугава, поэтому здесь сёгуны не осмеливались распоясываться, как в Эдо и других частях страны. И именно сюда, как в убежище, стекались ученые и вольнодумцы, чтобы полтора века спустя превратить это место в точку опоры, чтобы повернуть на ней рычаг реставрации Мэйдзи. Именно здесь художники, которые презирали ярмо традиций Кано, смогли осмелиться на добровольный отход от них, именно здесь богатые представители среднего класса смогли позволить себе восхищаться их оригинальностью. Именно здесь Бусон пытался сформулировать новый стиль, иллюстрируя популярную поэзию; а были еще Сико Ватанабэ, который старался возродить стиль Корин, и Сёхаку, который, словно обладая инстинктами Уильяма Блейка, получал удовольствие от диких образов Ясоку еще периода Асикага; и здесь, наконец, мы видим и Дзякутю, фанатика, который любил рисовать каких-то немыслимых птиц.

Тем не менее стиль Киото испытал два вида влияния. Первое было связано с введением и возрождением стиля поздней династии Мин (1368–1662 гг.), а также стиля ранней маньчжурской династии Цин, о которых в Китае объявили дилетанты и эстеты, считавшие живопись бесполезной, если она выходила из-под кисти профессионала, и ценившие эскизные наброски какого-нибудь ученого выше, чем картины признанных мастеров. В известном смысле, даже это может восприниматься как демонстрация огромного интеллектуального усилия китайских художников, пытавшихся разрушить формализм академического стиля, навязанного монгольской династией. Художники Киото собирались в Нагасаки, в единственном порту, открытом в то время, чтобы через китайских купцов освоить новый стиль, который на тот момент закоснел, превратившись в маньеризм еще до того, как достиг Японии.

Вторым важным усилием, которое осуществил Киото, было инициированное им изучение европейского реалистического искусства. Маттео Риччи был католическим миссионером. Он посетил Китай во времена династии Мин и придал импульс появлению новой школы реализма, получившей распространение в городах, расположенных в устье Янцзы. Шэнь Наньпин, китайский художник этой школы, известный своими птицами и цветами, прожил в Нагасаки три года и основал Натуральную школу Киото.

Тогда с особым усердием искали голландские гравюры и охотно их копировали. Маруяма Окё, основатель школы Маруяма, в юности посвятил себя их копированию. Примечательно, что он движением кисти копировал даже линии гравировки. Благодаря этому художнику, данное направление попало в фокус внимания, потому что ему, прошедшему обучение приемам школы Кано, удалось совместить новые методы в собственном стиле. Он со страстью учился у природы, передавая ее настроение в мельчайших деталях, а его утонченность, мягкость и изысканная градация живописных эффектов дают ему право называться художником, представляющим искусство этого периода.

Его конкурент Госюн, основатель школы Сидзё, пошел по стопам Маруяма, хотя его отличает маньеризм, характерный для поздней династии Мин.

Еще один реалист – Ганку. Он является родоначальником школы Киши, отличаясь от первых двух художников своим близким сходством с Шэнь Наньпин.

Три этих основных тенденции вместе образуют современную Школу реализма Киото. Они весьма отличаются от школ Кано, однако, при всей умелости и мастерстве, им точно так же не удалось ухватить истинный национальный элемент в искусстве, как и их собратьям из Популярной школы в Эдо. Их произведения очаровательны и полны изящества, но совершенно не улавливают основную черту предмета, как это удавалось Сэссю и другим художникам. Отдельные случаи того, как Окё поднимается до великих высот, происходят тогда, когда он бессознательно возвращается к тем методам, которые руководили старыми мастерами.

После смерти трех этих мастеров, искусство Киото содержит в себе лишь попытки последователей объединить в разных соотношениях индивидуальное мастерство соответствующих стилей. Однако, вплоть до подъема современного японского искусства во втором десятилетии реставрации Мэйдзи в 1881 г., художники Киото продолжали оставаться лидерами творческого духа в изобразительном искусстве.

Примечания:

Академии Кано – обязаны своими названиями именам художников, которых назначали обыкновенными для Токугава.

Инро – небольшая лаковая шкатулка для лекарств, которую подвешивали на оби или пояс[84].

Нэцкэ – декоративные фигурки, с помощью которых крепились инро или табачный кисет.

Период Мэйдзи. 1850 г. – наши дни [85]

Формально период Мэйдзи начался с вступления на престол нынешнего императора в 1868 г., под августейшей властью которого стране пришлось столкнуться с не виданным до сего времени новым испытанием.