Книга чародеяний

— А если нападут ночью? — припугнул пан Росицкий и сам испугался.

— Значит, в морду дам, — невозмутимо ответил Милош и отпил чаю. Таким ответом он безмерно расстроил отца и порадовал мать, но на кухню пришёл очередной кот, безымянный крапчатый — просить еды и общества, и о важной миссии все как-то позабыли. У каждого осталось в голове нужное настроение, эдакий осадок, зависящий от результатов разговора, и все переживали его по-своему, не говоря об этом вслух. Только Хана иногда шокировала пражских соседей новыми словосочетаниями: «запряжено в опасности», «Милош, Милош, не забывай, Милош!» и «книга чародеяний».

Фотографию, немного заляпанную супом, пан Росицкий бережно вернул на место на следующий день. Никто ничего не заметил.

***

Между прологом и событиями основной части прошло от полугода до трёх лет. Точных сведений нет: маги, по причинам личного характера, немного рассеянные существа.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: АДЕЛЬ. I.

«Пишут в “Молоте ведьм”: добрый ангел на крыльях перенёс Аввакума из Иудеи в Халдею, злые же ведьмы натирают детей особыми мазями и порошками – и те пропадают без следа; люди, попавшие колдунье под горячую руку, летают по воздуху в качестве наказания. Притянутая за уши разница смешит нас до слёз. Одно и то же одарённое существо – человек-маг, человек-волшебник и т.д. – может поднять человека выше земли как по злому умыслу, так и по просьбе, по нужде оного. Но, скорее всего, этого человек-маг делать не станет: от чужих полётов ломит поясницу».

Книга чародеяний, теоретические главы.

***

Адель Гёльди, известная в Круа-Руссе как Адель Марсо, шла домой и улыбалась. [1] Под ногами стлался вечерний туман, в воздухе пахло сыростью, испражнениями и тухлыми овощами, где-то в сумерках распевался колокол — звон тяжело крался по лестницам и тропам холма, словно Сизиф взбирался на недосягаемую вершину горы. Через руку Адель была перекинута корзинка с незаконченным шитьём и кое-какими ингредиентами в склянках, тщательно завёрнутых в ткань, чтобы не разбилось стекло. В общем, она ничем не отличалась от других идущих по улице женщин, и это было очень хорошо в положении Адель.

Она вежливо поздоровалась со знакомыми брата, приветливо кивнула выбравшемуся на прогулку соседу-сапожнику — старик едва не упал в обморок от изумления, но боязливо кивнул в ответ. А вот и Жозефина! Как и ожидалось, на рынке, где под вечер уже нет ни намёка на свежесть.

Адель подождала, пока Жозефина обернётся, и подошла поближе. Лицо уставшей женщины исказилось в удивлении, неприязни и страхе, и она уткнулась задом в овощную лавку — бежать было некуда.

— Полегче, дамочка! — рявкнули на неё со всех сторон. — Капусту раскидаешь!

— Снова вы!..

— Моя дорогая Жозефина, — Адель улыбнулась со всем доступным ей очарованием и заботливо протянула руку, но встретила только враждебный взгляд и капустный запашок. — Не бойтесь меня, я вас не преследую… Всего лишь хотела извиниться за резкость и как-то загладить свою вину.

О, проклятье, она ведь как раз преследовала — шла от самой фабрики. Осознав свою оплошность, Адель опустила руку и сделала полшага назад, мастерски изображая виноватую неуверенность.

— Не в этом дело, — выдавила Жозефина, оправившись от испуга. Голос у неё оказался противный, со скрежетом, что твоё веретено. — Вы ведь выглядите, как ве… ве…

— Тише, — Адель слегка качнула головой, всё ещё глядя в землю под ногами. — Пожалуйста, тише. Мне всегда больно объяснять, почему я… стала такой, какой стала, но мне почему-то показалось, что вы меня поймёте.

Наконец-то в Жозефине возобладало то ли материнское начало, то ли женская солидарность, то ли — всего вероятнее — жадное любопытство: она не устояла при виде молодой труженицы, что стояла напротив в тёмном платье, опустив глаза. Нужно было лишь разыграть эту маленькую комедию, и пожалуйста — мертвецкая бледность, подчёркнутая непокорными чёрными локонами, не пугает, а вызывает жалость, не говоря уж об осанке, общей скованности и о том, что в кругах под глазами Адель можно утонуть. Одно лишь вялое извинение — и она из страшной загадочной ведьмы превратилась в бедную девушку, которую хочется защищать. И почему бы постоянно так не делать? Внешность открывает столько возможностей! Подавив вспышку досады, Адель подняла голову и робко переспросила:

— Так мы можем стать подругами? У меня почти никого нет…