Книга чародеяний

Адель была уверена, что не доживёт до утра, потому что умрёт от стыда. Ей было нечего стесняться — она считалась стройной, хотя и чересчур худой из-за недоедания и бледной из-за образа жизни, но то в мире людей, а здесь-то как? Несмотря на то, что все кругом были абсолютно нагими, Адель никак не могла найти в себе силы раскрепоститься. Её стрижка была слишком короткой и едва доставала до плеч, а волосы на лобке абсолютно не придавали уверенности, скорей наоборот. У кого-то они были, у кого-то — нет… Взгляд Адель против воли метался от одной ведьмы к другой, и, хотелось ей того или нет, задерживался на тех местах, которые обычно принято прикрывать. Многие широко расставляли ноги, стоя и беседуя с приятельницами. Ведьмы откровенно наслаждались своей наготой, и ни телосложение, ни цвет кожи, ни шрамы, ни растяжки, ни волосы, ничто не могло им помешать.

— Иди сюда, пойдём, пойдём! — рядом смеялась Катка и то и дело хватала Адель за руку. — Смотри, они через костёр прыгают! Мне страшно!

«Мне страшно» прозвучало с таким восторгом, что верилось с трудом. Потеряв из виду пани Росицкую, Адель решила держаться рядом с её дочерью, поэтому остановилась у огня. Катка встала в очередь и бесстрашно приближалась к пламени. Иногда она по привычке пыталась одёрнуть рукава или поправить юбку, но, обнаруживая, что одежды нет, быстро забывала об этом. Адель так не могла — она заставляла себя стоять прямо, держаться ровно, но всё равно инстинктивно пыталась сгорбиться, закрыться, защититься от пустоты, которая светилась и привлекала внимание.

В этот раз мало кому было дело до Гёльди — возможно, потому что она уже прошла. Ту, которую не хотят видеть совсем, не пустили бы: значит, она как минимум не изгой и может стоять тут и ни с кем не разговаривать.

— Адель!

Или нет.

Первым порывом Адель было закрыться руками, но от этого она себя удерживала, держа руки со скрещенными пальцами за спиной. Увидев знакомое лицо, Адель не справилась и перевела руки вперёд, надеясь, что её небрежный жест не сочтут попыткой прикрыть промежность. Барбару Краус, шедшую навстречу, явно ничего не смущало: она передвигалась уверенно и спокойно, качая крепкими бёдрами. Косы Барбары, перекинутые на грудь, немного прикрывали её сверху. Адель усилием воли заставила себя не смотреть вниз — ей казалось, что она таращится на всех, как одержимая, будто никогда не видела голых женщин. Видела, но… не в таких же количествах и не в таком месте! Обычно мы видим лишь голову, лицо и кисти рук; теперь именно эти части казались лишними, перегруженными на фоне не защищённых одеждой тел.

— Привет, — глупейшим тоном сказала Адель. Будь она в себе, она бы ни за что не поздоровалась первой. — Давно не виделись.

— Я рада, что ты здесь, — спокойно сказала Барбара. Она стояла близко, но на почтительном расстоянии, и это немного успокоило Адель. — Как продвигаются дела?

— Неплохо, — Адель недоумевала, почему об этом спрашивают её. Ведь, кажется, Барбара — подруга Лауры… — Даже хорошо. Наверное… Непросто, это точно. Разве ты не знаешь?

— Мы пока не виделись с Лау, если ты об этом. Я ищу её здесь, — объяснила Барбара, вежливо игнорируя сомнительное красноречие собеседницы и то, как её бросает то в жар, то в холод. — С кем ты пришла, если это не тайна?

— Не тайна. Пани Росицкая… — Адель вспомнила о Катаржине и обернулась через плечо. Дочка пани Эльжбеты как раз летела над огнём, то ли радостно, то ли испуганно вереща.

— Это хорошая рекомендация. Лучше и не придумаешь, — Барбара улыбнулась. Адель совершенно не знала, что ей сказать. — Возможно, мы больше не пересечёмся, я бы хотела тебе кое-что передать.

— Передать? От кого?

— От моей матери. Вряд ли ты её помнишь…

Адель помнила. Юлиана Краус — та самая ведьма, которая давным-давно приходила к маме и слушала её просьбы о посещении горы.

— Мама хотела передать тебе, что сделала всё, что могла, — спокойно рассказала Барбара. Она была похожа на Берингара: такая же светлая, невозмутимая и абсолютно бесчувственная, особенно когда бралась за дело. Донести сообщение до Адель Гёльди явно было делом. — Ей кажется, что ты можешь не знать всего и поминать её недобрым словом… В общем, мама говорит, что пыталась достучаться до старейшин и после смерти твоих родителей предлагала забрать вас с братом домой. Ей не позволили, и это не оправдание, но исход событий.

— Мы могли расти вместе? — растерялась Адель. Будь она в силах — разозлилась бы, но это всё ещё представлялось невозможным. — Но почему не разрешили? Ведь колдуны…

— Должны держаться вместе, это так. Но ты ведь знаешь, что старшее поколение точит зуб на Анну Гёльди, — пожала плечами Барбара. — Чем ближе к охоте на ведьм, тем сильнее у них пунктик насчёт безопасности таинств. Всё наше сообщество — таинство, и, даже если твоя родственница не виновата или вина не целиком лежит на ней, таинство едва не нарушилось в тот раз.

— Можно подумать, только с ней такое случалось!