Книга-диалог

С: Расскажи, кстати, в чем фишка с этим «ада нет»?

Я: Может, проще показать?

С: Ну покажи.

…

Я: Слушай, а если ты не Бог и не мой мысленный собеседник, а самый настоящий бес?

С: Ну да. Я всегда это тебе говорил. Будешь со мной разговаривать – попадешь в ад.

Я: Я не верю. Ада нет. То есть, может, и есть там какой-то ад, но это не такой адский ад, из которого совсем не будет избавления.

…

Я: Вот примерно такой диалог состоялся у меня с тобой много лет назад. И потом, если я хотел совершить желанный, но сомнительный, с точки зрения безопасности, поступок, ты убеждал меня словами, что ада нет и, значит, в принципе, можно делать все, что угодно. Либо, ты, наоборот, как-то нарочито пугал меня адом, а я возражал тебе, что ада нет. Так или иначе, та мысль освободила меня от невротической религиозности. Начиная с какого-то времени, я стал мысленно повторять «ада нет» как мантру.

С: То есть, сейчас в ситуации, аналогичной экзамену, чтобы не накончать в штаны, ты мысленно повторяешь «ада нет»?

Я: Да. Правда, могу и концентрироваться на дыхании или молиться.

С: Давай, сделаем перерыв до завтра. Просто нужно рассказать про концепцию двух адов, а это лучше на свежую голову.

Я: Ок.

***

(На следующий день)

Я: Что-то мне как-то уже и влом рассказывать про эту концепцию двух адов… Тысячу раз уже рассказывал. Видео даже пытался снимать в соцсетях. Нафиг никому не надо! Скучно, говорят! А для себя я и так понимаю.

С: Давай, представим, прям, такого заинтересованного читателя, который, прям, ловит каждое твое слово и хочет разобраться?

Я: Нет такого читателя.

С: Есть все равно какая-то потребность четко и подробно все изложить. Разжевать, пусть даже с занудством и повторами.

Я: Ну концепция двух адов в том, что православный ад есть, а буквального ада нет. То есть, из православного ада тоже будет избавление, и страдания там будут осмысленными и приемлемыми, не перечеркивающими будущее навсегда, не лишающими всей полноты рая и Божественности в будущем. Даже тот, кто находится на дне ада, станет в итоге так же счастлив, как Бог. Даже сатана. Вместо православного ада можно подставить любые «реальные» пугающие обстоятельства – болезнь, инвалидность, нищета, нереализованность, преждевременная смерть, несчастный брак, ошибка в выборе жизненного пути и т.д., и т.п.

То есть, вариант фатальной ошибки не реализуем. Все, что нас не убивает, делает нас сильнее, а нас не убивает ни что. Если я умер – есть жизнь после смерти. Если я духовно умер – попал в ад, есть жизнь и после второй, духовной смерти. И, даже если я стал инвалидом, прожил никчемную жизнь, умер в мучениях, и попал в ад, потом он все равно закончится, и я буду с Богом, и станет очевидно, что мои страдания были наполнены глубочайшим смыслом, любовью ко мне и всему живому, были творчески созидательны, радостны, красивы и необходимы для того, чтобы мне сейчас быть в гармонии и счастье. Рай заложен в аде, как хэппи энд заложен в первой тревожной сцене американского боевика, когда герой впервые сталкивается со злом, которое ему в кульминации предстоит победить. И это предвкушение полноты жизни в вечном будущем можно чувствовать или хотя бы осознавать уже сейчас. «Ада нет» это констатация факта обреченности на абсолютное спасение, выводимой из милосердия Бога и просто даже из моей внутренней природы. Я воспринимаю мир, как все нарастающую радость и могущество, и даже если Бога и вечной жизни нет, моя внутренняя природа их породит… Но можно думать, что трансцендентный Бог дал мне именно такую внутреннюю природу, которая утверждает «ада нет». И это вполне православно, насколько я знаю православную догматику. А мое душевное расстройство, мучения моих навязчивых страхов стали пламенем, которое выжгло все наносное в сознании, вплоть даже да экзотерической религиозности, чтобы обнажить золотой самородок утверждения «ада нет».

С: Есть ощущение, что и еще более четко можно сказать.

Я: Вопрос, будет ли хоть это читабельно…

С: Но ты говорил, что какой-то ад все же есть?