Книга японских символов. Книга японских обыкновений

Давным-давно жил-был молоденький самурай, служивший некоему человеку. Дел у него было немного, и, как положено всем людям, дважды совершил он тысячедневное поклонение в храме Киёмидзу. Вскорости после этого сел он играть в сугороку с таким же самураем, жившем в доме хозяина. Сильно проигрался и нечем было ему заплатить. Но его крепко прижали, и он с горя сказал: «Нет у меня ничего. Только и накопил, что две тысячи дней, что молился в Киёмидзу. Берите-ка это». Присутствовавший при том человек подумал по глупости, что это надувательство, и захохотал. А вот выигравший самурай сказал: «Очень хорошо. Готов получить, коли отдашь. Но с одним условием. Три дня будешь поститься, поведаешь об этом богам с буддами, напишешь записку, что передаешь поклонения мне. Вот тогда я твои поклонения и возьму». — «Договорились», — пообещал молоденький самурай.

Стал он поститься, а на третий день выигравший сказал: «Ну, а теперь — в Киёмидзу!» На самом-то деле молоденький самурай забавлялся в душе: есть же на свете такие болваны! И, обрадованный, отправился в храм. Как ему и было велено, написал записку и, позвав монаха, перед статуей Будды поведал о случившемся. А потом отдал выигравшему записку, в которой говорилось: «Две тысячи поклонений проиграны такому-то в сугороку». Тот взял записку и, обрадованный, простерся ниц. А потом ушел.

Вскорости после этого проигравшегося самурая вдруг схватили и бросили в темницу. А вот выигравший самурай так же вдруг удачно женился, разбогател, стал начальником и жил себе в достатке.

Кто-то о случившемся сказал так: «Хотя глазом эти поклонения и не видно, но если с сердцем принять их, Будда тебя пожалеет».

Игра в раковины[35].

Девятая луна была на ущербе. Куродо-но Сёсё, сопровождаемый юным слугой, шел по предрассветной улице, подобрав концы своих шаровар. Сгустился утренний туман — никто не видел Куродо. Куродо обронил: «Вот бы найти сейчас какой-нибудь приятный дом, да такой, чтобы и ворота были не заперты…» Не успел он сказать так, как из утопавшего в зелени особняка заслышались слабые звуки цитры-кото. Сердце Куродо забилось быстрее, и он обошел вокруг ограды, пытаясь найти лаз, но глинобитная стена повреждена нигде не была. Куродо подумал в волнении: «Что за дама играет столь превосходно?» И тогда он велел своему слуге, который обладал приятным голосом, прочесть стихотворение:

На рассвете
Звуки цитры
Зачаровали меня…
Остановился —
И дорогу забыл.

Ожидая появления обладательницы цитры, Куродо совсем обмер, но только никто и не подумал выйти к нему и потому он направился дальше. И вскоре очутился возле особняка, перед которым сновали туда-сюда прехорошенькие девочки, куда вбегал юные и взрослые слуги — кто-то бережно держит на поднятых вверх руках прелестные коробочки, у кого-то из широких рукавов торчат очаровательные письма.

Куродо стало любопытно и он, избегая людских глаз, прокрался в сад — встал посреди метелочек густо разросшегося мисканта. И тут увидел спешившую в его направлении прелестную девочку лет восьми-девяти — из-под темно-сливовой верхней накидки виднелась нижняя, бледно-лиловая, в руках — лазуритовый кувшин с ракушками. Куродо наблюдал за ней со смущением, и тут, заметив рукав его одежд, она вскрикнула: «Здесь кто-то есть!»

Застигнутый врасплох Куродо произнес: «Не шуми так! Мне надо с тобой поговорить, поэтому я и спрятался здесь. Подойди-ка поближе!»

«Завтра у нас такое важное дело, мне совсем некогда с вами разговаривать», — произнесла девочка скороговоркой и совсем было уже собралась убежать, но только любопытство Куродо распалилось, и он сказал: «Чем же это ты так занята? Расскажи мне — и тогда я сумею помочь тебе». Тут девочка переменила свое намерение скрыться и встала, как вкопанная. «Наша молодая хозяйка Химэгими и ее сводная сестра госпожа Хингаси решили устроить игру в раковины, они собирали их последние несколько месяцев. Хингаси помогают важные придворные дамы — Тайфу и Дзидзю, а Химэгими приходится справляться в одиночку, она очень волнуется. И потому она велела мне найти кого-нибудь, кто отправился бы к ее старшей сестре за подмогой».

— А можно было бы мне взглянуть хоть в щелочку, что там поделывает твоя госпожа? — спросил Куродо.

— Лучше вы об этом с кем-нибудь другим поговорите. Матушка запрещает мне такие штучки проделывать.

— Что за глупости! Уж я-то умею держать язык за зубами! Выиграет твоя хозяйка или проиграет, зависит целиком от тебя. Ну, так что? Проведи-ка меня поближе.

Девочка забыла про свои опасения: «Хорошо, я согласна. Я придумала, где вам спрятаться. Только поторопитесь, пока не поднялся шум». С этими словами она отвела его к боковому входу на западной стороне дома — там, где были навалены грудой ширмы.