Читаем Книга японских символов. Книга японских обыкновений полностью

Хотя о достижениях китайцев в области бумагоделания японцы знали достаточно давно, пользоваться бумагой у них особого желания не было. Никаких текстов они еще не сочиняли. В случае крайней надобности использовалось железо (надписи на мечах) и бронза (надписи на зеркалах). Однако количество обнаруженных надписей на этих материалах крайне невелико. И только с развитием государственности, расширением подведомственной царям Ямато территории и увеличением налогооблагаемого населения появляется необходимость в письменных сообщениях. Управление страной начинают вести с помощью письменных приказов. Поступление налогов также начинает фиксироваться на бумаге — ни один мытарь не мог уже упомнить лица всех людей, которые внесли или же не внесли налог. И тогда вместо «вечного» материала (железо, бронза) входят в употребление сравнительно недолговечные — дерево и бумага.

Несмотря на свою непрочность, эти материалы предоставляют совершенно другие возможности в смысле легкости нанесения письменных знаков и тиражирования. Сохранность той или иной информации во времени определяется отныне отнюдь не прочностью исходного материала, а особенностями его бытования: частота переписывания, условия хранения готовых текстов. С течением времени именно бумага становится основным носителем письменной информации. Однако на первом этапе жизни государства, управление которым осуществляется с помощью письменности, значительная роль принадлежала дереву.

Я имею в виду надписи на «деревянных табличках» — моккан, которые были изобретены в Китае. Но ко времени распространения письменности в Японии они уже почти вышли из употребления. То есть и в древности наблюдается та же ситуация, что и сегодня: передовая страна отказывается от устаревшей технологии, а страна отсталая с удовольствием ее заимствует.

Такая табличка представляет собой дощечку, размер которой колеблется в пределах 10–25 см в длину, 2–3 см — в ширину и нескольких миллиметров в толщину. Эти размеры определяют и длину текста. Сообщений, переходящих с одной таблички на другую, в Японии не зафиксировано.

Раскопки, проводившиеся с 1961 года в г. Нара, позволили сделать заключение о весьма широком распространении этого типа эпиграфики. К настоящему времени обнаружено более 200 000 табличек, причем мест находок около 250. Самые ранние таблички датируются второй четвертью VII в. При строительстве магазина в Нара в 1988 г., были обнаружены остатки усадьбы принца Нагая (684–729). При ее раскопках было открыто наиболее масштабное скопление табличек — около 50 тысяч, которые датируются 711–716 гг.

Подавляющее большинство из моккан так или иначе связаны с деятельностью государственного аппарата: переписка между центральными ведомствами, между центром и местными органами власти — управлениями провинций, уездов, почтовыми дворами.

Изготовители моккан использовали по крайней мере четыре свойства дерева: относительную легкость, прочность (моккан перевозились на большие расстояния), возможность повторного использования (прежняя запись соскабливалась и наносилась новая) и доступность (лесами Япония обижена не была).

Поскольку моккан использовались чиновниками очень широко, их нередко называли «служителями ножа и кисти», имея в виду основные «письменные» принадлежности, которыми они пользовались чаще всего.

Однако бумага по своему удобству и практичности не шла ни в какое сравнение с деревом. Поэтому вместе с расширением производства бумаги она вытесняет дерево практически полностью. Самые ранние из сохранившихся в Японии документов на бумаге датируются VIII веком. Наиболее впечатляющим связанным с бумагой достижением этого времени было издание ксилографическим способом одного миллиона (!) экземпляров дхарани — буддийского заклинательного текста.

То, что именно буддийский текст был издан таким невероятным тиражом, безусловно, не случайно. Дело в том, что государственные ведомства заботило в те времена, чтобы документ был вручен по назначению. Синтоизм с его устным способом передачи традиции письменность и книги вообще заботили мало. Что до буддизма, то его проповедники старались приобщить к вероучению возможно большее число людей. В этом отношении буддизм похож на другие мировые религии — христианство и мусульманство. Поскольку вероучение буддизма опирается на письменные священные тексты, то их распространение и переписывание считаются делом богоугодным. В связи с этим понятно, почему рукописи и ксилографы именно буддийского содержания получили такое широкое распространение.

Бумага — это хлеб историка. К сожалению, время редко щадит ее. Сохранившиеся древние тексты — буквально наперечет. Открытие новых — близко к фантастике. Но вот сравнительно недавно (первая находка пришлась на 1973 г.) историки довольно неожиданно получили новые письменные источники. Я имею в виду обнаружение так называемых «текстов на лакированной бумаге». И хотя во влажном японском климате бумага сохраняется очень плохо, будучи покрыта или пропитана лаком, она приобретает способность к сохранению в течение длительного времени.

Перейти на страницу:

Все книги серии Восточная коллекция

Император Мэйдзи и его Япония
Император Мэйдзи и его Япония

Книга известного япониста представляет собой самое полное в отечественной историографии описание правления императора Мэйдзи (1852–1912), которого часто сравнивают с великим преобразователем России – Петром I. И недаром: при Мэйдзи страна, которая стояла в шаге от того, чтобы превратиться в колонию, преобразилась в мощное государство, в полноправного игрока на карте мира. За это время сформировались японская нация и японская культура, которую полюбили во всем мире. А. Н. Мещеряков составил летопись событий, позволивших Японии стать такой, как она есть. За драматической судьбой Мэйдзи стоит увлекательнейшая история его страны.Книга снабжена богатейшим иллюстративным материалом. Легкость и доступность изложения делают книгу интересной как специалистам, так и всем тем, кто любит Японию.

Александр Николаевич Мещеряков

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология