Книга Каина

Этти звали худощавую негритянку, проширивавшую в день десять пятибаксовых фасовок. Одно время она звала нас с Джоди перебираться к ней. Этти толкала все подряд: шмотки и прочие пизженные дорогие вещи, торч, собственного производства худосочные отбивные, и в придачу вовсю пользовалась мозгами и телами своих друзей.

— Вчера вечером поцапалась с мусором, — было дело, рассказывала она нам с Джоди, раскрывая на кровати клеенчатый пакет и доставая пол-унции отвратительно разбодяженного героина. — Засранец облапал мне ногу прямо до самого не балуйся. С этим можно иметь дело. Я этому парню покажу!

— И она туда же, — сказала мне Джоди.

— Он же тебя мог за жопу укусить, — заметил я Этти.

Этти звала нас с Джоди перебираться к ней. Джоди пускай опять мужиков снимает, а я буду типа за старшего.

— И весь герыч твой, и никакого блядства.

— Ты про меня? — сухо полюбопытствовала Джоди.

— Куколка, про тебя я молчу. Ты, в конце концов, кто у нас? Идеалистка? Сама прекрасно сечёшь, Джоди, чё те надо делать. Надо выжимать сколько можешь из своих розовеньких жиртрестиков. Прямо как в Греции.

— Прикалываешься? — сказала Джоди.

— Малыш, блядством всяким страдаешь как раз ты, — обратился я к Этти. — Шляешься целыми днями по городу, а всякий стрём дышит тебе в спину.

— Да хоть в вагину, милый, лишь бы не приставал, — ответила Этти.

— Это что? — на сей раз спросила Этти, когда вошла. — Никогда не видала, чтоб в одну комнату набилось столько отстоев. Видела б меня сейчас мамочка! Эй, привет, Джоди! Ты не убилась?

— Джо со мной поделился, — сказала Джоди. — Но у меня с собой нет. У тебя есть при себе торч, Этти?

— По-твоему, я тащилась через полгорода лишь бы перепихнуться? — Этти развернулась к Лу, который запирал за ней дверь. — Не против, если я прям здесь поправлюсь?

Лу колебался. Я понимал его. Ему хоть магазин открывай. Наконец, он решился:

— Давай, только поделишься.

— Организуем, — кивнула Этти, и через несколько секунд неправдоподобно стремительных манипуляций с ложкой и пипеткой она уже ощупывала иглой свое худое чёрное бедро.

Джоди пристроилась к ней.

Вытащив иглу, она взглянула на Джоди, заявив:

— Я понимаю, что сейчас начнётся, и ответ «нет». Для начала верни десятку, которую на прошлой неделе брала. Лу, вот я тебе оставила.

Она показала на кучку порошка в ложке.

Гарриет, пожав плечами при появлении Этти, успела лечь в постель, где теперь и находилась, играя с малышом. Вилли вытянулся рядом с ней.

Фэй бурно дискутировала с Джео. Мона, с чопорным видом устроившись на стуле, неодобрительно осматривалась.

— Слушай, у меня всего один никель из бабок, — втирал Джео Фэй.

— Всем чего-нибудь да надо, вот скажи теперь так, — заметила Этти.

Лу, который вмазался по второму разу, продолжал качаться над раковиной, а пипетка с иглой так и торчали у него в правой руке.

— Ох ты, Господи, Этти! — убеждала Джоди. — Завтра у меня будут бабки, честно!

— Спроси у неё, — говорила Фэй Джео. Она подразумевала Мону.

— Послушай, Мона, не одолжишь мне на сегодня десятку, а я тебе с той тридцатки отдам.

— А мы разве не собирались покупать костюм?

— Не забудь, ты мне никель должен, Джео, — произнес Лу, раскачиваясь с закрытыми глазами.

— Сдался тебе костюм, — сказала Фэй Джео.

Я смотрел на Мону. Она же достала из бумажника десятидолларовую банкноту. Джео взял её и строго сказал Фэй:

— Не понимаю, вообще-то, с чего ты так разошлась. Даже молчу, что я с тобой делился.

— Я притащила её сюда, — ответила Фэй.

Ты притащила её сюда, — передразнил Джео.

— Всё правильно, так и было, — вмешалась Этти и развернулась обратно к Джоди. — Радость моя, не въезжаю, с чего ты решила, что твой орган между ног — такая большая ценность. Просто лежишь пластом, а тем временем у тебя даже десятки нет, на что поправиться.

— Ну да, всё не так просто, — сказала Джоди. — Смотри, Этти, завтра…

— Все, я пошла, Джео, — объявила Мона.

Джео пытался заткнуть Джоди:

— Не могла б на секунду заглохнуть? — Потом к Этти: — Сколько за пятнадцать? Шестнадцатая?

— Не знаю ни про какие шестнадцатые, — отрезала Этти. — На пятнадцать берёшь три фасовки по пять баксов.

— Ой, только не надо тюльку мне вешать! — возмутился Джео. — Я сам могу сгонять в город и взять полную шестнадцатую!

— Я добиралась из центра, — сказала Этти.

— Она права, Джео, она как раз оттуда, — вмешалась Фэй.

— Не собираюсь брать никаких пятибаксовых фасовок, — высказался Джео. — Попозже затарюсь.

Он отвернулся от Этти, и Мона сказала:

— Я ухожу, Джео. Если ты провожаешь меня до станции, пошли сейчас.

Джео подумал и решил:

— Хорошо, малыш, пошли сейчас. До скорого, — попрощался он с остальными.

— Эй, Джео, тормозни на минуту, — сказал Лу, очухиваясь от коматозного состояния. — Только оставь мне десюнчик. Я на него возьму.

— Ты действительно возомнил, что я тебе должен десятку, так что ли, Лу?

— Чувак, кого ты пытаешься наколоть? — поинтересовался Лу.

— Хорош, — сказала Фэй, — ты должен ему десятку. Она нам нужна. Вот и отдай ему.

— Можно побыстрее, и дверь за собой закрыли? — закричала Гариетт из кровати.

Мона уже очистила помещение.