Книга Корешей

У меня кишка тонка была в молодости, чтобы понимать таких как Бурят. А сейчас я сам готовлюсь метнуть чем-то в голову судье. Я встал из-за стола, смахнув по-ходу недоеденного чикена и нервным фальцетом свойственным гулаговским сидельцам типа Промакашки заорал, обращаясь и к ментам и к зыкам:

«Да вы же все тут овцы драннныйя! Вояки блять! Да будет ежели война мы же вас самих как этих чикенов порвем! С Кореей Северной для начала разберитесь, абрамсы херовы!» Нефф и главарь банды Мен ин блэков переглянулись и кивнули типа: «да, этого визгливого тоже винтим»

Марти вызвал огонь на себя. Пока я был в центре внимания, он не смотря на наручники и команду «лежать», подобрался к Роджеру и с кличем: «а так мы йобашили на авианесущем крейсере Честер Нимиц» воспользовавшись преимуществом низкого роста, вдарил проглота лбом в основание челюсти и отправил в классический нокаут. Ментам снова стало не до меня, мен ин блеки подхватили на плечи отъехавшего Роджера и орущего: «Паразиты и членососы» Марти, выстроились в боевую свинью и помчали с добычей к лифту, со скоростью мусульманской похоронной процессии.

Я медленно пошел к шконарю твердо зная, что сейчас важно всем жестко смотреть в глаза, как волку в лесу, чтобы знали — я готов пойти до конца, если чо. В американской тюрьме, где вы не защищены идеологией воровских понятий, время от времени хорошо устраивать такие перфомансы. Пусть помнят, что Рик Моранис бабахнутый на всю голову отморозок и ну его нахер. Не стоит связываться.

Шептун Уисперз принял эстафету убирать в душевых, а я опять остался совсем один, как после освобождения Дурашки.

Негритянская тюрьма, как черная зимняя вода поглотила ирландца Марти.

24

Хотя дядя Саша Мракисян чревовещал в церкви преподобного брата Кальки, слух о скором «заручении» в конкурирующей церкви брата Стефана добрался и до этого воина Христова. На заре моей карьеры в церкви святого Стефана, я посещал дом Мракисянов каждый день. Дядя Саша помогал укрепится в обретенной вере, а тетя Вера кормила домашним харчо. Их аппетитная старшая дочь, похожа положила на меня пару васильковых, по-армянски естественно оттененных глаз. Как и большинство церковных неофитов, я впервые почувствовав восторг и экстаз от веры и молитвенной практики, автоматически считал всех остальных «членов» церкви истинно святыми (не то что я).

В это период ты видишь только Свет и тебя переполняет сила Благой Вести, наверное от этого ты и становишься необычайно откровенен со всеми подряд. Я пытался сбросить адское бремя земных преступлений и облачится в завещанные Господом белые одежды. Мракисяны и Стефан знали обо мне все. О моих отсидках в молодости, кражах, экспериментах с расширением сознания. Однажды, разоткровенничавшись, я поведал Мракисяну о моем трипе на грибах — хотел подтвердить, что в Евангелии все правда о жизни после смерти и вне тела: «Я воочию видел ангелов Христовых, дядь Саш, вышел из тела и в него вернулся». Я даже допустить не мог, что вскоре в церкви возникнет раскол и под давлением обстоятельств, узнав о сговоре Лили с отцом — я займу сторону брата Стефана.

Теперь пришел Мракисянов день. После песноспевания у Кальки, проповедник ворвался в дом моего будущего тестя Гиви Баблояна. Дядя Саша с порога стал убеждать сдать меня властям, как нелегального, ранее судимого мигранта и брачного афериста -ловца грин-карт. Надо бы тут подчеркнуть, что долгие годы дядя Саша загадочным способом мог безошибочно выходить на региональный отдел ФБР.

СССР развалился когда мне было шестнадцать — возраст юноши идеалиста.С тех пор я стал большим циником в отношении присяг каким-либо государствам вообще.

На мое счастье старик Баблоян здраво рассудил, что раз уже пошли слухи о дочери, самое лучшее будет позволить нам узаконить отношения. Пуще прежнего взлютовал Мракисян. Он потребовал вызвать из девичьей спаленки мою бедную невесту, наивную девчонку которую перевезли в чужую страну сразу по окончании школы в Тбилиси. Дядя Саша поведал им, что я злой волшебник, который время от времени покидает свое тело и похищает невинные души.Верующие пришли в ужас и долго долго молились, умоляя Господа обустроить все лучшим образом и с минимальными потерями.

Вечером, когда я хмурый и сонный приступил к уборке Бройлерного Демона позвонила моя, и задыхаясь от ужаса спросила действительно ли я злой колдун и чернокнижник.

Я и не подозревал насколько близок к провалу тогда был. Откладывал денежку и все думал как убедить Стефана отправить к Баблояну сватов. Спасло меня тогда именно вмешательство Стефана, который легко убедил мою будущую родню в том что истинный злой волшебник и колдун это сам брат Мракисян.

Когда они, наконец, перестали давить на психику и мне и девчонке, как-то вдруг наступило 4-е июля. Родственники Баблоянов, которые прожили в Кливленде почти тридцать лет, отвезли нас в Лейквуд на городской пляж.