Книга Корешей

Секси Пентса так зовут за оранжевые штаны. На правой штанине шов разошелся от самого низа — вверх чуть выше колена. Теперь при ходьбе кажется будто он одет в юбку с разрезом. Секси всего девятнадцать и отжигать в мужской тюрьме в таком вызывающем одеянии опасная карма. С другого бока - несмотря на старания администрации всячески насаждающей миф что «в тюрьме всех подряд ебут и насилуют», Секси Пентса, понятное дело, никто не трогает. Но не шутит над пацаном разве только шептун Уисперз — хотя может и шутит — просто нам не слышно его шипения.

Всем бараком пробовали добыть ему замену штанов — челобитных шесть написали «белым воротничкам», включая самого шерифа округа. Первые три прошения были написаны серьезным официальным языком. Последующие — мы писали уже всем бараком то в стиле запорожцев и турецкого султана, то в стиле обращения шейха Бен Ладена к американскому народу. Жаль у меня не сохранилось копий. Сказать вам правду — в кливлендской окружной я узнал больше английского, чем в ташкентском «университете мировых языков».

Челобитная в американской тюрьме называется кайт - «бумажный змей». Написать заявление — это запустить в небо воздушного змея. Потрясающе — сначала «кайт» было сленговым словом, феней, которой пользовались зеки, потом и тюремные менты подхватили — а сейчас, наверное в силу того что популяция зеков и бывших зеков в США больше чем в России — слово кайт это официальная аббревиатура для внутритюремного заявления. Артефакт для странствующего филолога-людоведа.

Представьте, что в русских зонах посбивали таблички «Начальник учреждения» - а написали бы правду, как она есть: «Хозяин». А на бочках с баландой было бы написано не «меню номер два», а просто и правдиво - «хавка» или «жрач».

Никакой реакции администрации на юмор наших челобитных не последовало. Херово у хозяев жизни с чувством юмора. Теперь Люк ждет, когда кто-то со схожей комплекцией будет освобождаться — переодеть штанишки под занавес. Люк приличный барачный. Он родился и вырос в Кливленде. Сидел в нашей окружной тюрьме бессчетное количество раз по разной мелочи, многих ментов знает с воли.

Секси Пентс на свободе торчал от успокоительных, а на них садятся еще жестче чем на опиаты и от ломки можно просто сдохнуть. От опиатов ты уверен, что сдохнешь, но всегда выживаешь, а современные транки это венец творения адской американской фармы. Слово «лекарство» и слово «наркотик» в английском одинаковое — драг. Ежегодные съезды большой фармы в Лас Вегасе затмевают колхозные вечеринки Пабло Эскабара. Если доктор за приличные комиссиионные от драг-компании пропишет гадость, которую потом всю жизнь принимать придется, то это уже не наркомания, а общественное благо. Спросите у своего терапевта.

Чтобы Секси Пентс не загнулся ему выдают пригорошню разноцветных пилюлек два раза в день. За пилюльки платят роботы-налогоплаты, а наживается шериф Пинкокс и другие пайщики кооперативной тюрьмочки «Кэндиленд».

Секси Пентс делится таблетками с барачным.

Люк спросил нет ли нового стендап камеди, а я сказал — нема вдохновения и вообще тоска. Тогда мистер Энглвуд и вытянул из-под кровати свою книжную сокровищницу.

- Ну чо, кофию выпьем?

Сейчас последний кофе будет вытягивать за книжку. Настроение пасмурное, возможно и выторгует. Хочу отвлечься по максимуму. Но сразу сдаваться нельзя — иначе торг проигран. Так учит великий Дональд Трамп в своей книжке. На воле я бы и в руки ее брать не стал, а тюрьма она поэтому так и называется. Почему люди выбирают себе вожака из лавочников, а не из профессоров или шаманов? Лавочник ведь их обязательно обвешает, продаст и купит. Если внимательно проанализировать творение Трампа — его самого надо бы изолировать от общества как опасного преступника, а они его сделали лицом своей страны. Когда Трамп умрет, на одну чашу весов положат десять заповедей, а на другую — его книжицу. Тогда он и поймет, что слово не воробей.

- Кофе у меня пол-замутки осталось, друг. Едва ли одному хватит.

- Дак я же угощаю!

Я снова не прочитал Люка. Старею. Хотя может он хочет чего-то еще? По-крупному банкует? Любой старый сиделец знает — в тюрьме на тебя обычно обращают внимание, когда им от тебя чего-то надо.

- Эй Джон! - Люк пнул шконарь спящего тут же Муллинза и уже тонким бабским голосом капризной жены: «Джоооон! Бейби! Мы кофейку попьем?»

Муллинз буркнул что-то сонное и перевернулся набок.

Мы с Люком запарили муллинзов кофе горячей водой из-под крана и снова присели.

- У тебя днюха когда?

Люк бесцеремонно хватанул мою руку и глянул на тюремный браслет.

Я вспомнил свой день рождения — провел его тут же в Кэнди, стараясь не вспоминать и никому не говорить. Это еще до пасхи было. Один раз мелькнула мысль «а вдруг именно сегодня выкупит из тюряги жена», но я ее стер, чтоб не расстраиваться.

- И молчал! Нарушаешь традиции федеральной земли Кэндиленд. Эй, Джукбокс!