Книга Короткого Солнца

Меня, Крайта и Бэбби было более чем достаточно, чтобы работать на баркасе под легким ветром, который не усилился даже тогда, когда мы были далеко в море, поэтому Саргасс решила закоптить столько мяса, сколько могла. Она подготовилась к этой задаче, срезав хороший запас зеленых побегов перед тем, как мы вышли в море; сейчас она подрезала их и соединяла одной рукой так же ловко, как Она-собирать-ягода двумя, но наши дрова скоро иссякли. В результате мы с Крайтом снова сошли на берег прежде, чем обогнули мыс большой песчаной косы, которую я назвал Землей Огней, и собрали еще.

(Кажется, именно тогда я снова попытался рубить дерево ножом Сухожилия, после чего раз и навсегда решил, что при первой же возможности приобрету топор, топорик или, по крайней мере, нож побольше и потяжелее, если топора или топорика не будет.)

К тому времени, когда мы собрали столько сухого дерева, сколько смогли найти, не заходя далеко вглубь острова, и погрузили его в баркас, пробираясь вброд со связками, которые держали подальше от воды, Короткое солнце уже скрылось за далекими вершинами, и даже Крайт (который почти ничего не делал) сказал, что устал. Мы с Саргасс были близки к изнеможению.

На этом самом открытом участке берега не было ни хорошей якорной стоянки, ни подходящего места для высадки на берег, но я решил остаться там до утра. Поскольку погода была хорошей и даже тогда не представляла реальной угрозы, я решил, что так менее опасно, чем плыть ночью вдоль неизвестного берега. Я отвел Крайта в сторону и предупредил его, что Он-загонять-овца и его сын подозревают его, о чем, как я полагаю, он уже знал, и предложил ему отправиться в другое место, если он намеревается поохотиться. Он ответил, что вряд ли сможет использовать охоту, чтобы оправдать свое отсутствие перед Саргасс, как это было раньше, — у нас было гораздо больше мяса, чем нужно. Я знаю, как ты относишься к инхуми, Крапива, и почему. Если бы ты заглядывала мне через плечо, когда я пишу эти строки, ты бы самым решительным образом заявила, что никто не должен шутить с такими существами; и, конечно, связь, которая должна была вырасти между Крайтом и мной в посадочном аппарате, еще даже не начала формироваться. Но я все еще был благодарен ему за то, что он спас меня, и поэтому предложил сказать Саргасс, что он охотится за салфетками. Он рассмеялся и ушел, вселив в меня уверенность, что в эту ночь он останется с нами на баркасе.

Я взял первую вахту, а Саргасс — вторую. Крайт должен был взять третью и разбудить меня, конечно, для четвертой и последней ночной вахты.

Здесь, ради художественной цели, я должен вставить рассказ о снах, в которых фигурировал бы Исчезнувшие люди, или, может быть, рассказать о тайнах, которыми я шепотом обменивался с Саргасс. На самом деле не было никаких снов и никакого шепота. Я с большим трудом разбудил ее, когда настала ее вахта, и, когда она вернулась, чтобы лечь рядом со мной, оставив Крайта на страже, она нисколько не потревожила меня.

Именно Бэбби разбудил нас обоих, взвизгнув от тревоги и тыкаясь носом в наши лица. Налетел один из тех порывистых северо-западных ветров, столь распространенных в этих краях, и баркас тащил свой якорь, пока тот не нашел прочную опору в глубокой воде и уже собирался утащить под воду нас. Я успел перерезать канат как раз вовремя.

На восходе солнца мы обогнули мыс, резко накренившись зарифленным гротом, и шли с приличной скоростью, когда нас нашел Крайт. Я увидел его, освещенного восходящим солнцем и быстро уносимого ветром, на высоте, которой достигают лишь немногие птицы. Саргасс, я полагаю, его не заметила.

Он был в затруднительном положении, как я сразу понял. Если он сядет на баркас, Саргасс поймет, что он, по крайней мере, не обычный мальчик, и, по всей вероятности, раскусит его маскировку. Если он высадится на берег и попытается подать нам сигнал, чтобы мы его подобрали, мы можем его не увидеть — или, как он, конечно, мог бы вообразить, сделать вид, что не видим.

Он решил задачу, высадившись на берег задолго до нас и поплыв к шлюпу. Я увидел его, бросил ему веревку и втащил его на борт, встряхнул и так сильно выругал, как только был способен; затем я схватил его за тунику (которая была одной из моих), стащил ее с него и стал бить концом веревки, пока не заболела рука. Когда ветер утих и мы смогли поговорить наедине, он упрекнул меня за это, напомнив, что спас меня из ямы, и настаивая — ошибочно, на мой взгляд, — что мы поклялись в вечной дружбе.

— Я был твоим другом с тех пор, как ты меня вытащил, — сказал я ему. — Ты был моим?

Он умудрился встретиться со мной вызывающим взглядом, который показался мне более знакомым, чем следовало бы, но не нашелся, что сказать.

— Ты чуть не потопил эту лодку. Мы спасли ее, но если бы Бэбби не разбудил нас, она бы утонула. Не думаю, что Саргасс может утонуть, но я могу.

— Когда я уходил, — сказал он, — погода была прекрасная, и я бы вернулся до конца своей вахты.