Книга крови

Её ключ всё ещё торчал в замке́, связка, на которой он висел, медленно покачивалась из стороны в сторону. Ей нужно попробовать пробраться внутрь через одно из окон первого этажа, старый чёрный ход или двери на террасе, но она догадывалась, что результат будет тот же.

– Ты всего лишь старая развалина со склизкими стенами и дырявой крышей. У тебя в амбаре водятся пауки, а в каминах гнездятся летучие мыши. – Ей хотелось обидеть здание.

– Ты развлекала меня, когда жила во мне. Ты была страшно честолюбива – и очень-очень печальна. – Замок не обратил внимания на её слова.

– Я никогда не…

– Я видел тебя плачущей, и не один раз. Я был с тобой круглые сутки, Рашель. Я слышал каждое слово, сказанное тобой брату и сестре. Я был с тобой, когда ушла твоя мать, и это чуть не сломило тебя.

– Мой отец вышвырнул её!

– Она ушла по доброй воле. Она не могла больше выносить своего мужа, она ненавидела своих детей. Неужели это стало для тебя новостью, ведь ты больше никогда ничего не слышала о ней?

– Гнусная ложь! – возмутилась девушка.

– Нет, это правда. Я бы много чего ещё мог рассказать тебе. Мне не нужно причинять тебе физическую боль, чтобы обратить тебя в бегство. Я мог бы рассказать тебе всю правду обо всех твоих опустившихся родственниках. И у тебя хватает наглости ставить себя на одну ступеньку с Розенкрейцами? Это смешно. И очень грустно.

– Ты сгоришь дотла, если не…

Ей не удалось договорить предложение до конца: по её нервам вновь ударила невидимая молния. Но в этот раз она была внутренне готова к ней и стоически перенесла боль.

– Это она была из Розенкрейцев, да? – Рашель даже не отпрянула назад, наслаждаясь почтительным шёпотом агентов на площади. – Та, незнакомая девочка, которая была вместе с Кэт, – это она была из Розенкрейцев! Ты решил, что это она твоя законная владелица? Как ты думаешь, как она отнесётся к болтливому замку, который выдал её тайну?

– Я никого не выдавал! – прошелестел замок.

– А мне кажется, таки выдал.

Рашель почувствовала, что замок нервничает. По невидимому барьеру пробежала вибрация. Значит, это была правда. На свете ещё существовали потомки рода Розенкрейцев, и они начали борьбу против тех, кто когда-то убил их предков. Это был интересный поворот, и она задавалась вопросом: что по этому поводу скажут Марш и его лизоблюды?

– Я никого не выдаю, – повторил замок. – Я просто храню верность тем, кто построил меня. Им и их наследникам. Я хочу справедливости. Только справедливости.

Рашель расхохоталась:

– Теперь я знаю, кто она! И скоро об этом узнают все!

Отступая на шаг назад, она выхватила из кармана свою сердечную книгу и расщепила страничное сердце. Незадолго до своей смерти старая баронесса наконец поняла, каким библиомантическим талантом обладает её внучка. Это было написано у неё на лице, и Рашель с наслаждением вспоминала её предсмертный короткий взгляд, в котором сквозило уважение. Даже если у неё никогда в жизни не будет тех способностей, которыми обладала Шарлотта Химмель, всё равно она была самой могущественной библиоманткой семейства Химмель за последние восемьдесят лет.

Рашель гневно запустила ударную волну в створку дубовых ворот замка, заранее зная, что её атака будет отражена, и поэтому, вовремя и удачно перенаправив срикошетившую волну, оторвалась от земли. Она взмыла вверх, и, пока не ожидавший нападения замок оправлялся от внезапной атаки, Рашель взорвала окно на втором этаже. Влетая в комнату через дождь осколков и брешь защитного барьера, она практически не почувствовала сопротивления – лишь лёгкое покалывание. За её спиной, издав звук, похожий на всасывание воды в трубу, восстановился защитный барьер. Но девушка уже приземлилась на ковёр в салоне, в который уже много лет никто не входил, готовая отразить дальнейшие атаки любого рода. Со страниц её сердечной книги исходило слепящее сияние, освещавшее её лицо.