Книга Лазури

Где-то далеко ходила ходуном комната, говорил, захлебываясь словами, Анжей, отвечала кукла… неважно. Пусть сами решают свои загадки, а нам нужно только одно. Четыре цифры, пусть даже приблизительные. Дата создания Розеном его Н-поля.

* * *

Ти-ше, ти-ше, ти-ши-на… Далекое, почти беззвучное эхо хрустального колокольчика, что умолк миллионы лет назад. Это поют новорожденные миры. Слабые искры, порой рассекающие ночь. Это гаснут умирающие звезды. Все возвращается в Море.

Долгая, долгая, долгая дорога без поворотов, спускающаяся прямо во тьму. Сто лет пути и одиночества. Бесконечен ли этот нисходящий полет, что длился всю жизнь, с самого момента рождения, когда вихрь жизненной силы, пляшущий на золотом гончарном круге под руками Повелителя, соткался наконец в мерцающий жемчужным светом призрачный шар — в молчаливую волю и смысл жизни? Зачем задавать вопросы, ответ на которые придут со временем.

Глаза и уши — зеркало мира, не отражающее ничего в абсолютной темноте. Нюх — голос мира, что кричит без умолку, забивая сознание песнями безнадежно далеких планет, несущихся в холодном космосе сквозь пыль и пепел сбросивших земную оболочку светил, что уже готовы невесомым и невидимым зверьком скользнуть по Дереву Миров, погрузиться в воды питающего его Моря и мчаться сотни и тысячи лет сквозь мертвые воды — и там, глубоко на лишенном света дне, ласково пощекотать плотную кожицу одного из несчетными кальпами дремавших в объятьях черного ила плодов. Плодов, что готовы раскрыться, выпустив в мутную толщу слабый росток, которому предстоит очень, очень долгий путь наверх, мимо заросшего склизкими водорослями гигантского ствола, с которого когда-то сорвалась уснувшая капелька жизни — чтобы однажды раздвинуть окрепшими листьями воды Бессознательного и вонзиться в прекрасное далеко новым Деревом, безмерно могучим и безумно восхитительным.

Эти песни звучат повсюду, но не могут сбить с толку. Потому что далеко внизу мятущимся огоньком свечи наконец-то горит золотая звезда. Звезда, которую нельзя не видеть и невозможно не любить.

Быстрее, быстрее, рассекая бесконечность мощными взмахами рук, как веслами, снижаясь по широкой спирали, все ближе, ближе и ближе, чувствуя, как мягкий свет заливает окаменевшее лицо, делаясь все ярче и нежнее, нежнее, нежнее…

— Так, значит это ты меня нашел?.. — нарушила молчание Суок.

Новая волна образов, теперь светлых и торжествующих, но причиняющих неожиданную глухую боль. Страшный черно-зеленый подземный город, где обитает хозяйка смерти. Сама смерть, рассыпавшаяся на множество паукообразных хищных клякс, мертвых охранников. Тела их — пустые пещеры, ибо лишены чувств и душ. Сполохи изумрудных молний, с шипением сжигающие нежить. Удовольствие от близости цели и собственной силы. И скорбная фигурка, распростертая на камнях, сверкающая в очах запаха желтым пламенем восхищения и любви — она сама, мертвая, но любимая.

— Кто ты? Почему заботишься обо мне?