Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей

Странное сочетание представляют собой заказчик и владелец дома по Малой Никитской, 6/2 – Степан Павлович Рябушинский, управляющий финансовыми операциями семейной империи, старообрядец по вере и образу жизни, коллекционер и исследователь икон и построенный для него Федором Шехтелем дом. «Книга Москвы» близится к завершению, и терпеливые читатели уже вполне усвоили наш принцип – не описывать архитектуру словами. Логика здесь простая, следите внимательно: архитектура = музыка (только застывшая); описывать музыку вербально – занятие пустяшное, следовательно… Не правда ли, логично? К особняку Степана Рябушинского (вынуждены упоминать имя, потому что семейство было многобратным) даже музыкальную аналогию (типа романс, гимн или симфония) не подберешь. Вроде бы небольшое сооружение, из камерного жанра, но экстерьер столь необычный и разнообразие деталей столь велико, что впечатление, как от ансамбля.

Функциональный интерьер (а идеология модерна и состоит в выявлении полезности, но с обязательным приданием ей эстетических качеств) с высоким коэффициентом полезного использования площадей выводит совершенно разные мелодии. Всмотритесь-вслушайтесь: разве на одном инструменте сыграны лестница-волна, встроенные дубовые шкафы-панели и плафон молельни? Всё, казалось бы, из разных жанров, а органично соединено не только в одном доме, но и в одном стиле. Дом Степана Рябушинского, наверное (мы не дипломированные специалисты, и пусть таковые наши любительские рассуждения не судят строго), можно считать эталонным сооружением для стиля модерн: нестандартно (а основное стремление модерна – свобода от шаблона), удобно – комнаты просторные, светлые, мебель стильная и эргономичная (жаль, не пускают простых посетителей посмотреть кухню и санузлы, а ведь именно модерн принес, например, кафель на кухни и в ванные, моющиеся обои и тому подобные привычные уже детали современного быта), красиво (тут слова бессильны, остается выдать традиционный совет: сходите, посмотрите, благо вход бесплатный, но об этом потом).

Короче, дом полностью удовлетворяет программной мысли модерна, высказанной самим Шехтелем: «Взаимоотношение между архитектурой, живописью и скульптурой в своей совокупности должно ввести зрителя в то настроение, которое отвечает назначению здания». Назначение здания по Большой Никитской – жить состоятельному человеку, строгому в вере, богатому душой, хлебосольному без пустяшного мотовства. Прожил Дом (пусть уж будет с большой буквы, заслужил ведь своей красотой и уникальностью) и такую жизнь.

После 1917-го все Рябушинские уехали. Дом переквалифицировали в детский сад. Не простой, а самого СНК. Бедные совнаркомовские детки! Где же их горшки располагались? Неужели под лестницей? Или в молельне на четвертом этаже? А тихий час где устраивали? Хорошо хоть мучились цветы жизни в этом саду только до конца двадцатых. В 1932 году в Дом въехал новый постоялец (вряд ли здесь стоит употреблять слово «хозяин») – главный кремлевский пиарщик Алексей Максимович Пешков, известный под псевдонимами Максим Горький и Буревестник революции. И проквартировал там до самой своей кончины. Дом и в наши дни считается не домом Рябушинского или Шехтеля, а домом Горького – там располагается мемориальный музей великого пролетарского писателя.

Что ж, довольно о Доме, пора вернуться к Шехтелю. В свои ударные 10-15 лет на границе веков настроил он в Москве множество. Слава богу, много и сохранилось: два собственных его дома (в Ермолаевском переулке и на Большой Садовой), особняки Дерожинской (Кропоткинский переулок) и М. Кузнецова, несколько доходных домов, типографии Левенсона (Трехпрудный переулок) и газеты «Утро России» Рябушинских, здание банкирского дома для них же, торговые дома Кузнецова и Аршинова, морозовский «Боярский двор» на Старой площади. Вы не удивились, что кое-где мы указали адреса, а некоторые дома пропустили? Это мы специально, чтобы самые-самые вы все-таки сходили посмотреть. Жаль, что только снаружи (и то не всегда из-за неистребимых московских заборов). Такие шедевры «бесхозными» не остаются: в доме Шехтеля в Ермолаевском и особняке Дерожинской – посольства, в остальных офисы, частные и государственные. Зайти можно разве что в известный Дом фарфора на Мясницкой, сохранивший специализацию со времен заказчика М. Кузнецова.

Общедоступными остаются еще два известнейших творения архитектора: Московский Художественный театр и Ярославский вокзал. Театр обязан Шехтелю не только интерьером и оформлением фасада, но и своей эмблемой: бывший театральный художник подарил любимому театру чайку на занавес. С Ярославским вокзалом сложнее. То есть посмотреть его снаружи и изнутри проблемы никакой не составляет, но увидеть шехтелевские внутренние объемы уже не удастся – понагородили на просторах предостаточно.

Пожалуй, хватит, жанр книги и так страдает от многословия (извиняет только тема). Закончим главу про Федора Шехтеля названием другой книги – автора Ф.О. Шехтеля: «Сказка о трех сестрах: живописи, скульптуре и архитектуре». Это – про его творчество.

Щ