Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей

К концу века (просвещенного, девятнадцатого) «Эрмитаж» вовсю ходил по рукам антрепренеров. Арендатором, прославившим и без того популярный сад, стал Михаил Валентинович Лентовский. По утверждению Гиляровского, Лентовский вполне заслуживал почетного прозвища «маг и чародей». Но дело кончилось плохо: эрмитажный театр (и другие увеселительные заведения) разорили Лентовского, от аренды сада он отказался. Межуличье Божедомского переулка и Самотеки запустело. Но гордое имя лучшего развлекательного сада еще помнили. Этим-то и воспользовался в 1894 году удачливый предприниматель из бывших лакеев Яков Щукин. С ним мы и попадаем на Каретный Ряд, где разбили новый публичный сад, перехвативший популярное название.

«Эрмитаж» в Каретном Ряду интересен не только тем, что сохранился до наших дней (первый, например, полностью пал, не выдержав атаки жилстроительства). «Эрмитаж» (дальше будем называть его без указания места) вписал свое имя на золотые страницы истории русской культуры. В мае 1896 года, менее чем через полгода после первого киносеанса на бульваре Капуцинок, таковой состоялся и в Москве. Как вы догадались, было это в саду «Эрмитаж». Уточним, что на месте первого кинопоказа (тогда это было в театре под открытым небом) сейчас «Новая опера». В 1898 году «Эрмитаж» отличился еще раз: в каменном зимнем театре (сейчас театр «Эрмитаж») дал первый спектакль Московский Художественный театр. Что же из этого следует? Следует шить, ох, нет, не шить, конечно, а ваять памятные доски и устанавливать по саду «Эрмитаж». А то там только инициалы «ЯЩ» (Яков Щукин) на цоколях старых фонарей.

«Эрмитаж» ресторан Немного о кулинарных рецептах

Через 40 лет после корсаковского «Эрмитажа» и за 30 лет до щукинского (то есть в самой серединке 60-х годов XIX века) появился в Белокаменной еще один «Эрмитаж».

Нет, начать все же следует с другого.

2 рябчика
1 язык телячий
¼ фунта икры паюсной
½ фунта салата свежего
25 штук раков отварных или 1 банка омаров
½ банки пикулей
½ банки сои кабуль
2 огурца свежих
¼ фунта каперсов
5 яиц вкрутую.
Да еще соус майонез провансаль на французском уксусе из 2 яиц и 1 фунта масла прованского.

Не догадались, как это называется? И соус майонез не помогает? А если заменить рябчиков на колбаску докторскую, икру и раков на картошечку вареную да добавить горошка венгерского и морковки? Как же вы не узнали красу и гордость советского застолья – салат оливье? Неужели не встречались? Люсьен Оливье, несомненно, от такой модернизации в гробу, как ротор электродвигателя, вертелся. А куда деваться советскому человеку? Как прилепил великий пролетарский поэт в героические (окаянные?) октябрьские дни к рябчикам ярлык буржуйской пищи, так и не стало им дороги на чистый, с точки зрения идеологии, стол. Впрочем, приведенный нами рецепт мусье Оливье за свой авторский тоже вряд ли признал бы. Это уже творчество его наследников (и по линии кулинарии, и по коммерческой).

Какое отношение салат оливье имеет к букве «Э»? Э, самое непосредственное. Потерпите, сейчас расскажем. А если честно, то перескажем Гиляровского (как только рука поворачивается). На почве любви к нюхательному табаку (надо же, какие мелочи творят историю!) познакомились у одного специалиста, державшего лавчонку на Трубной площади (на Трубе – по-московски), купец Яков Пегов и повар Люсьен Оливье. Познакомились, повстречались, поболтали… А коли так – решили и поработать вместе. А для этого открыть тут же на Трубе ресторан.

Сказано – сделано (видно, и француз Оливье за годы работы в столице русского купечества проникся его правилами). И открылся на углу Петровского бульвара и Неглинной «Трактир “Эрмитаж” Оливье». Название «трактир» лощеную московскую публику не смущало. Было заведение шикарным рестораном, только официанты не во фраках, а в рубахах бегали. Зато меню «Эрмитажа» было самого высокого полета (в том смысле, что душа от такой «разблюдовки» порхала, как птичка-колибри). Красой и гордостью заведения был авторский салат шеф-повара и совладельца. Понятно теперь, почему про салат на этой странице? Жаль только, утерян рецепт коронного блюда. Это ведь даже не булатная сталь, образцов не сохранилось. Сохранились лишь легенды. Нет уже и людей, которым у самого Оливье кушать доводилось. А их немало было. И публика большей частью элитная.

У Оливье отмечали юбилеи Тургенева и Достоевского, давали торжественный обед в честь 100-летия Пушкина. Вслед за литературными торжествами пристрастилась отмечать свои праздники профессура Московского университета. А где профессура – туда и студенты тянутся, мы, мол, тоже не лаптем щи… В общем, в Татьянин день на Трубу иной публике соваться и не следовало.