Книга начал

Руфь и Джо молча переглядываются и ждут продолжения. Мысли Джо переносятся в прошлое: как Малкольм в первый раз сообщил им о своей книге и с каким трудом он старался увильнуть от ответа на вопрос, каким образом эта мысль пришла ему в голову. Еще тогда Джо подумала, что он чего-то недоговаривает.

– Иногда я сам себе кажусь выжившим из ума стариком, – начинает Малкольм, печально качая головой. – Моя мать была удивительной женщиной, мы с ней были очень близки, особенно после гибели отца и брата. Она понимала меня, как никто на свете не мог бы понять. – Он делает паузу. – Ну да, она была для меня еще одним самым дорогим и близким человеком.

Малкольм снова умолкает, и у Джо в голове мелькает мысль, не надо ли что-то сказать, но уже через пару секунд он продолжает:

– Да, она была исключительной женщиной, и, по правде говоря, меня не покидало чувство, что я с ней никогда не сравняюсь. Боже мой, я частенько думаю о том, что она совершила в своей жизни. А что совершил я?

Малкольм протягивает к ним раскрытые пустые ладони.

Джо уже собирается что-то сказать, попытаться ободрить и успокоить его, как вдруг он всем телом поворачивается к Руфи.

– Преподобная Руфь, однажды вы сказали, что боль утраты со временем не становится легче. Дорогая моя, вы совершенно правы, – энергично кивает он головой. – Прошло, наверное, уже два года с тех пор, как я осознал, в общем, что жизнь без матери кажется мне бессмысленной. И я понимаю, я все понимаю, я должен был справиться с этой утратой, это естественный порядок вещей, она была уже очень стара, но, боже мой, как мне ее не хватает.

Джо видит, что морщины на его печальном лице делаются еще глубже, как и тогда, при взгляде на фотографии своей матери.

– Повторяю, я сам себе кажусь страшным глупцом, признаваясь вам в этом…

Руфь тянется к нему и гладит руку.

– В любви к человеческому существу и в чувстве тоски по нему нет ничего постыдного, – тихо говорит она.

Малкольм глубоко вздыхает и продолжает:

– Я сказал тогда самому себе, что должен преодолеть потрясение, вызванное ее утратой, но острое чувство отчаянного одиночества не покидало меня. Это чувство было гораздо сильнее, чем когда погибли мой отец и брат. Кроме того, меня мучило чувство вины, потому что они умерли совсем молодыми, а она дожила до глубокой старости. Но я ужасно скучал по ней. Я пытался с головой окунуться в свои изыскания, касающиеся Хайгейтского кладбища, но…

Он снова протягивает руки с пустыми ладонями.

– А как же призраки? – спрашивает Руфь, и Джо вдруг вспоминает, с чего начался этот разговор, – с вопроса Малкольма, верят ли они в духов.

– А-а, призраки… точнее, один из них. – Тон Малкольма внезапно становится серьезным. – Я ни в коем случае не утверждаю, что действительно видел призрака, но никак не могу отделаться от ощущения, что со мной произошел один случай, когда я отчетливо почувствовал, что моя мать… будто протянула мне руку с того света. Не сомневаюсь, что теперь вы точно сочтете, что перед вами сидит выживший из ума старый маразматик.

Кто-кто, а уж Джо так отнюдь не думает.

– Как это произошло? – интересуется она.

– Я был на кладбище. Прошлой зимой, когда холодный день подходил к концу и на землю опускался еще более холодный вечер.

Малкольм окидывает взглядом уже потемневшие окна паба, за которыми виднеется только свет уличных фонарей, похожих теперь на подвешенные в оконных рамах елочные шары.

– Я сидел в самой тихой части кладбища, где частенько любил бывать, когда хотелось поразмышлять над собственной жизнью. Но в тот вечер в сердце мое закралось отчаянное чувство полной безысходности. Я спрятался позади большого надгробного памятника, чтобы никто не смог меня видеть, сел прямо на холодную землю… спрятался там от всей вселенной. – Малкольм едва заметно покачивает головой и пытается улыбнуться. – Большую часть своей жизни я только и делал, что прятался от вселенной. Человек в сером.

В голове Джо мелькает образ тапок в фиолетово-оранжевую полоску с вышитыми золотом птичками.

– Я не видел никакого смысла тянуть эту лямку дальше. Мне хотелось умереть. Не то чтобы я принял важнейшее решение в своей жизни… в сущности, мне было почти все равно – я просто подумал, если посижу здесь подольше, замерзну и умру.

Руфь берет Малкольма за руку:

– Я очень хорошо понимаю это состояние, Малкольм. Люди часто думают, что решение покончить с собой – решение грандиозное… это, конечно, правда, но лишь до определенной степени. Когда человек впадает в глубочайшее отчаяние, все, в том числе и это решение, может показаться незначительным, как решение, скажем, сходить в магазин.

– Да-да, – с горячностью откликается Малкольм.

Джо становится ясно, что эта маленькая, похожая на птичку женщина в своей жизни действительно многое повидала. А также что для ее новой подруги привычно называть вещи своими именами: да, это была попытка покончить с собой.

– И что было дальше? – спрашивает Джо и берет Малкольма за другую руку.