Книга, называемая Раем

Преподобный Илларион был сострадателен и милостив к безсловесным животным, исцеляя заболевших молитвой и призыванием имени Владыки

Преподобный всегда увещавал своих учеников быть сострадательными и, когда узнавал, что кто-то слишком печется и безпокоится о пище, не любил их, потому что такие не надеялись на Бога, но безпокоились о завтрашнем дне, не давая от своих избытков нищим.

Услышав однажды, что некий брат, живший в пяти милях от его кельи, имеет замечательный сад с прекрасными овощами, но никому их не дает даром, преподобный настолько возненавидел его, что совсем не хотел видеть. Ученикам же своим заповедал, что если тому случиться прийти к нему, ни в коем случае не пускали бы его в келью. А этот сребролюбивый брат, по справедливости ненавидимый святым, имел сильное желание примириться с ним и получить прощение. По этой причине он обратился к посредникам, и прежде всего к Исихию, который был послушником у Иллариона, и которого тот любил больше всех братьев, как отличавшегося от всех наибольшей святостью жизни. Ради примирения скупой брат дал Исихию для преподобного немало свежего гороха. Рассудительный Исихий, не говоря святому ни слова о том, кто принес горох, подал его за трапезой. Но тот, имея в сердце Владыку Христа, Который открыл ему тайное, все понял. Сурово смотря на Исихия, подвижник сказал: «Разве ты не чувствуешь, как он смердит сребролюбием, а ты подал его на трапезу?» Исихий же смиренно отвечал: «Я не почувствовал никакого запаха, честный отче». Говорит тогда преподобный: «Отдай это волам, и поймешь, что я не лгу». И как только послушник положил горох перед волами, те отвернули морды и заревели, как будто увидели нечто страшное или что-то необычное. Вот такую благодать имел преподобный, что по запаху узнал о состоянии души того, кто принес овощи.

Преподобному было шестьдесят три года. Видя, что рядом с ним живет множество иноков, и каждый день ради пользы души и исправления притекают к нему в безчисленных количествах мирские, подвижник опечалился. С одной стороны, его безпокоило то, что его почитали, и ради этой временной чести он подвергался опасности потерять Небесную, а с другой — не давали проводить жизнь безмолвную так, как ему бы хотелось. Поэтому он и задумал тайно уйти в недоступное место. Догадавшись об этом его желании, ученики, и в особенности Исихий, старательно стерегли его, не смыкая глаз. В то время пришла к преподобному та знатная женщина по имени Аристэнэти, о которой мы упоминали ранее, и с поклоном испросила благословения навестить Антония Великого. Преподав ей душеполезное и спасительное поучение, Илларион в конце концов не пустил ее к Антонию, говоря, что святой уже преставился, поэтому не стоит напрасно предпринимать такой труд. Как только он сказал это, из Антониева скита пришел человек и принес известие о том, что преподобный действительно отошел ко Господу. И все подивились прозорливости Иллариона.

Видя, что с каждым днем к нему приходит все больше народа, отчего он совершенно не имеет покоя, преподобный открыл свое желание некоторым братиям, которые могли хранить тайны. Он велел приготовить себе осла, потому что от чрезмерного воздержания был весьма истощен и не мог ходить, и ночью отправился в путь. С рассветом эта весть обошла все окрестные селения, и более двадцати тысяч человек бросилось преграждать все пути и проходы. Найдя его, они стали просить, умолять, упрашивать подвижника остаться, оплакивая его уход и называя при этом врачом всех и помощником в болезнях и скорбях. Он же говорил им, чтобы они зря не трудились, искушая его, потому что здесь он не вкусит ни пищи, ни воды. Когда же те поняли, что преподобный не поддается на их просьбы и уже семь дней совершенно не вкушает пищи, они с плачем и рыданием нехотя от него отступились.