Читаем Книга о хорошей речи полностью

Под пером художника в каждом слове, как писал Гоголь, характеризуя язык Пушкина, обнаруживается «бездна пространства, каждое слово необъятно, как поэт». А если принять во внимание, что многозначные слова составляют около 80 % словарного состава русского языка, то без преувеличения можно, сказать, что способность слов к многозначности порождает всю созидательную энергию языка. Писатели, обращаясь к многозначной лексике, показывают ее яркие выразительные возможности.

Проанализируем, например, как Пушкин находит новые и новые смысловые оттенки в слове, используя его многозначность. Так, глагол взять вне связи с другими словами воспринимается лишь с одним, основным значением — «схватить»; употребление его поэтом раскрывает все богатство значений слова: 1) захватить рукой, принять в руку —… И каждый взял свой пистолет; 2) получить что-нибудь в свое пользование — В награду любого возьмешь ты коня; 3) отправляясь куда-нибудь, захватить с собой — С собой возьмите дочь мою; 4) заимствовать, извлечь из чего-нибудь —… надписи, взятые из Корана 5) овладеть чем-нибудь, захватить что-нибудь — «Все возьму», — сказал булат; 6) арестовать — Швабрин! Очень рад! Гусары! возьмите его!; 7) принимать на службу, на работу — Хоть умного себе возьми секретаря и т. д. Как видим, если слово имеет несколько значений, выразительные возможности его увеличиваются.

Поэты находят в многозначности источник яркой эмоциональности, живости речи. Например, в тексте может быть повторено многозначное слово, которое, однако, выступает в различных значениях: Поэт издалека заводит речь, поэта далеко заводит речь. (М. Цветаева). Писатели любят обыгрывать разные значения многозначных слов… Но об этом мы еще скажем. А сейчас нужно остановиться еще на одном интересном явлении нашего словаря, очень похожем на многозначность.

Слова одинаковые, но разные

С многозначностью слов не следует смешивать омонимию (от греч. омос — одинаковость и онима — имя), то есть совпадение в звучании и написании совершенно различных по значению слов. Например: брак в значении супружество и брак — испорченная продукция. Первое слово образовало от древнерусского глагола брати с помощью суффикса — к (ср.: брать замуж); омонимичное ему существительное брак заимствовано в конце XVII века из немецкого языка (нем. Brack — недостаток восходит к глаголу brechen — ломать).

У многозначных слов различные значения не изолированы одно от другого, а связаны, системны, тогда как омонимия находится за пределами системных связей слов в языке. Правда, бывают случаи, когда омонимия развивается из многозначности, но и тогда расхождение в значениях достигает такого предела, что возникшие в результате этого слова утрачивают какое бы то ни было смысловое сходство и выступают уже как самостоятельные лексические единицы. Например, у А. Грибоедова свет в значении “восход солнца, рассвет”: Чуть свет — уж на ногах, и я у ваших ног. и свет в значении “земля, мир, вселенная Хотел объехать целый свет и не объехал сотой доли.

Разграничение омонимии и многозначности отражено в толковых словарях: различные значения многозначных слов приводятся в одной словарной статье, а омонимы — в разных.

Чтобы представить нагляднее явление омонимии, воспользуемся забавными примерами из книжки стихов поэта Якова Козловского «О словах разнообразных, одинаковых, но разных».

Нес медведь, шагая к рынку.На продажу меду крынку.Вдруг на мишку — вот напастьОсы вздумали напасть! —Мишка с армией осинойДрался вырванной осинойМог ли в ярость он не впастьЕсли осы лезли в пасть?Жалили куда попало,Им за это и попало.

Интересные рифмы, не правда ли? Они составлены из слов, одинаковых по звучанию, но различных по значению. Такие рифмы называются омонимическими, а слова, совпавшие в произношении и написании, но имеющие разные значения, — омонимами.

В русском языке немало омонимов, например: коса — сельскохозяйственное орудие, коса — сплетенные в одну прядь волосы, коса — идущая от берега узкая полоса земли, отмель; ключ — бьющий из земли источник и ключ — металлический стержень, которым запирают и отпирают замок.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки