Читаем Книга о хорошей речи полностью

Каламбуры ценили во все времена. Известны каламбуры Пушкина: Взять жену без состояния, я в состоян и и, но входить в долги из-за ее тряпок я не в состоянии! Или: Спрашивали однажды у старой крестьянки, по страсти ли она вышла замуж. — По страсти, — отвечала старуха, — я было заупрямилась, да староста грозился меня высечь. У Лермонтова находим такие каламбурные строки: Увы! каламбур лучше стихов! Ну да все равно! Если он вышел из пустой головы, то, по крайней мере, стихи из полного сердца. Тот, кто играет словами, не всегда играет чувствами.

Классическим стал каламбур Дмитрия Минаева: Даже к финским скалам бурым обращаюсь с каламбуром.

Очень часто и современные писатели-юмористы в своих шутках употребляют многозначные слова сразу и в прямом, и в переносном значениях: Радио будит мысль даже в те часы, когда очень хочется спать; Дети — цветы жизни, не давайте им, однако, распускаться; Она сошла со сцены, когда уже не могла ходить; Весна хоть кого с ума сведет. Лед — и тот тронулся; Женщины подобны диссертациям: они нуждаются в защите. (Эмиль Кроткий).

На каламбуре построены иронические ответы на письма читателей в «Литературной газете»: У вас такой странный юмор, что без подсказки я не пойму, в каких местах надо смеяться. — Только в специально отведенных. Мысль, преподнесенная в каламбурной форме, выглядит ярче, острее, афористичнее. Остроумная речь привлекает своей новизной, занимательностью: Он совершал такое, что перед ним бледнели его коллеги; Нет такой избитой темы, которую нельзя было бы ударить еще раз; Как жаль, что способность делиться осталась лишь преимуществом простейших; Пчелы сперва садятся, а потом берут взятки в отличие от некоторых людей, которые взятки берут, но не садятся.

Но иногда говорящий не замечает игры слов, которая возникла в речи при употреблении многозначной лексики. В таких случаях многозначность слова становится причиной искажения смысла высказывания. Это может привести ко всяким недоразумениям, если собеседники понимают одно и то же слово по-разному. Учитель спрашивает мальчика: «Кем работает твоя мама?» И слышит в ответ: «Старшим научным сотрудником». Но учителю захотелось уточнить:

— В какой области?

— В Московской, — поясняет мальчик. Он не понял, что следовало назвать область научных исследований.

Многозначность слов дает повод к неправильному истолкованию и таких фраз: На костре — лучшие люди села (можно подумать, что их собираются сжечь, а их пригласили на праздник); На каждого члена кружка «Юный техник» падает по пять-шесть моделей (кто-то улыбнется: если они увесистые, то возможны и травмы!); На площадке перед школой вы увидите разбитые цветники. Это дело рук наших ребят (что же они уничтожили клумбы или сделали их?).

Бывают комические ситуации и на уроках в школе. Рассказывая о сражениях древних, ученик заявил: «Греки своими острыми носами пробивали корабли персов».

Немало смешных ошибок встречается в сочинениях из-за неумелого использования многозначных слов: «Значение образа Татьяны велико. Пушкин самый первый оценил всю полноту русской женщины», «У Гоголя каждое действующее лицо имеет свое лицо»; «Старуха Изергиль состоит из трех частей». А в сочинении на свободную тему один ученик написал: «Наши ребята привыкли все хорошее брать друг у друга…» Кто-то поделился своими планами: «Мы наметили посетить городской музей и вынести из него все самое ценное, самое интересное». Двусмысленность подобных предложений очевидна.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки