Книга о Ласаро де Тормес

Она мне поведала о многих чудесах, происходивших с самыми разными людьми, но ежели бы я стал обо всех них Вашей Милости писать, это растянулось бы надолго и увело меня в сторону от рассказа об испытанном мною. Но ежели будет на то воля Вашей Милости, я пошлю Вам реляцию обо всём, что с ней случилось. Я же, вернувшись к своему королю, рассказал ему всё, что с Правдой произошло.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, ПОВЕСТВУЮЩАЯ О ТОМ, КАК ЛАСАРО, ПРОСТИВШИСЬ С ПРАВДОЙ И ОТПРАВИВШИСЬ С ДАМАМИ-ТУНЦАМИ ТУДА, ГДЕ ОНИ МЕЧУТ ИКРУ, ПОПАЛ В СЕТИ И ВНОВЬ СТАЛ ЧЕЛОВЕКОМ

Утешившись этими словами и вернувшись ко двору, я прожил в море в свое удовольствие еще какое-то время. И тут пришло время женам тунцов метать икру, и король приказал мне сопровождать их на нерест, так как с ними всегда должен был быть кто-то, кто бы их охранял и защищал. На ту же пору генерал Лиций, который, будь он здоров, отправился бы с ними в дорогу, заболел. А с тех пор, как я поселился в море, дамы-тунцы нерестились уже два, а то и три раза, откладывая икру каждый год. Я взял с собой две тысячи вооруженных тунцов, а сопровождали мы более пятисот тысяч беременных дам.

Простившись с королем, мы отправились в путь и через считанные дни оказались в Гибралтарском проливе, пройдя через который очутились близ городков Кониль и Вехер[163] — владений герцога де Медина-Сидония, где нас ждала засада. Я был предупрежден об этой опасности и о том, что именно здесь тунцы несли наибольшие потери, и я приказал всем быть начеку. Но поелику жены были одержимы желанием отложить икру именно на этой отмели, очень для того подходящей, как бы мы ни оберегались, в течение восьми дней мы лишились более пятидесяти тысяч наших дам. И, видя, какие потери мы несем, те из нас, кто был при оружии, решили сопровождать их на мелководье и, если кто-либо захочет их схватить, когда они мечут икру, рубить мечами разбойников и их сети на куски. Но вышло всё наоборот, учитывая силу и ловкость людей, столь превосходящих в этом тунцов, и нападавшие на нас и наших дам захватили нас со всеми потрохами, нисколько от наших мечей не пострадав, но только от того выиграв, так как мои товарищи, попав в плен, лишались чувств и, хватая ртами воздух, теряли оружие, чего не случилось со мной; напротив, схватив шпагу ртом, я таки здорово порезал их сети, в которых вместе со мной оказалась моя милая вторая супруга.

Рыбаки, удивленные этим зрелищем, попытались отнять у меня шпагу, но, когда они тянули ее у меня изо рта, вместе со шпагой показалась и моя рука, в нее вцепившаяся, а на голове у меня обозначились человеческие глаза, и нос, и верхняя половина рта. Весьма напуганные этим зрелищем, одни крепко схватили меня за руку, в то время как другие начали тянуть меня за хвост, словно шкуру из набитого доверху мешка. Я оглянулся вокруг и увидел подле себя мою Луну, обессиленную и испуганную, столь же, если не больше, чем рыбаки, к коим я обратился на человеческом языке с таковыми словами:

— Братья, придите в себя, и пусть никто не пытается зацепить меня багром, ибо знайте, что я такой же человек, как и вы; но, стащив с меня до конца рыбью кожу, вы раскроете мою великую тайну.

Я сказал это, ибо те мои товарищи, что были со мной, лежали возле меня, многие — мертвыми: их головы разбили баграми, которые имели при себе во время ловли на такой случай рыбаки-разбойники. И такими же словами я умолил их, чтобы они сжалились и отпустили на волю бывшую со мной мою спутницу и супругу. Они же, весьма испуганные увиденным и услышанным, исполнили мою просьбу.

И когда моя спутница, в страхе, заливаясь слезами, расставалась со мною, я обратился к ней на языке тунцов:

— Луна, жизнь моя, плыви с Богом, и больше не попадайся в сети, и поведай обо всём королю и всем моим друзьям, и прошу тебя, чтобы ты блюла мою и свою честь.

Ничего не ответив, она, страшно испуганная, прыгнула в воду.

Меня же и моих товарищей из воды достали, на моих глазах всех поубивали на отмели, а меня бросили на песок, наполовину человеком, а наполовину, как было сказано, тунцом, в ужасе ожидавшим, что его разделают и закоптят. В тот же день, когда рыбаки закончили лов, они начали расспрашивать меня, и я им правдиво отвечал, умоляя достать меня из рыбьей кожи полностью. Но они этого не сделали, а вечером погрузили меня на здоровенного мула, предназначенного для перевозки тяжестей, и отправились со мной в Севилью, где доставили ко дворцу его сиятельства герцога де Медина: мое появление там произвело такой фурор и такое потрясение, какого не знала Испания во все времена. И в таком мучительном состоянии они продержали меня восемь дней, на протяжении коих я рассказывал им о том, что со мной произошло.