Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г.

Вступление кн. Святополк-Мирского в должность в обще­стве и печати было охарактеризовано, как начало «весны». Ед­ва ли не первым публичным выступлением нового министра внутренних дел было интервью, данное им еще в Вильне, пред­ставителю американской Associated Press Говарду Томсону, в котором он, между прочим сказал: «...Есть и другие весьма важ­ные задачи внутренней политики, например, еврейский вопрос, который меня сильно интересует. Я внимательно изучил его се­рьезный характер и знаю, как трудно его разрешить. Недавний манифест Государя Императора расширил их права относитель­но черты оседлости и права избрать занятия. Однако, положе­ние беднейших классов еще очень тяжелое. Они ограничены правом пребывания в городах и местечках в пределах черты оседлости. Лучшее, что я могу для них сделать, это дать им ши­рокий выбор способа существования и работы».

Как свидетельствует Витте в своих воспоминаниях, этот не имевший прецедента факт, что вновь назначенный министр да­же до вступления в должность дал интервью иностранному жур­налисту, — вызвал крайнее неудовольствие влиятельных при­дворных кругов.

* * *

По предложению кн. Святополк-Мирского Ватаци был не­медленно назначен на должность директора Департамента об­щих дел Министерства Внутренних Дел. При первой моей встрече с Ватаци в здании Министерства Внутренних Дел на Те­атральной улице — он сказал мне, что был бы мне благодарен, если бы я доставлял ему номера «Освобождения» по мере их вы­хода, что я и делал. Он сказал, что, конечно, мог бы получать «Освобождение» через Департамент Полиции, но предпочел бы туда за этим не обращаться.

Забегая вперед, скажу, что Ватаци остался директором Де­партамента Общих Дел и после оставления кн. Святополк-Мирским в начале 1905 года поста министра внутренних дел. Через некоторое время Ватаци был назначен товарищем мини­стра внутренних дел. Думаю, что он был обязан этим П. А. Сто­лыпину, в карьере которого он сыграл значительную роль. Как Ватаци рассказывал мне еще в бытность Ковенским губернато­ром, он получил запрос из министерства внутренних дел о том, считает ли он П. А. Столыпина квалифицированным для заня­тия поста губернатора. Столыпин был Ковенским Предводите­лем дворянства по назначению, пост, после которого носитель его обычно назначался губернатором. Столыпин чуть ли не 15 лет состоял в этой должности, сказал мне Ватаци, а назначения губернатором не получает, так как все его, Ватаци, предшест­венники давали на запрос о пригодности Столыпина отрица­тельный ответ. Он же, Ватаци, не видит основания к такому от­ношению и ответил на запрос в положительном смысле и дума­ет, что Столыпин скоро назначение в губернаторы получит. Так оно и случилось. Столыпин был назначен Гродненским губер­натором. Реакция ковенцев на это назначение лишний раз под­тверждает, что «нет пророка в своем отечестве». Видный ковенский еврейский общественный деятель И. Б. Вольф высказал мне свое удивление словами: «какое у нас правительство, если такого человека можно произвести в губернаторы». — Нужно добавить, что Столыпин не был антисемитом и, в частности, хо­рошо относился к И. Б. Вольфу. В городе с иронией говорили, что Столыпин усердно изучает речи великих ораторов, начиная с Демосфена и Цицерона. Ковенский городской голова Бржозовский, в связи с назначением Столыпина, рассказывал мне, как предшественник Ватаци, Суходольский, в заседаниях все­гда провоцировал Столыпина произносить речи, к чему тот был склонен, и этим вызывал улыбки присутствующих. А ведь не может подлежать сомнению, что Столыпин был одним из са­мых выдающихся государственных деятелей думского периода царской России.

Ватаци был впоследствии назначен помощником Наместни­ка на Кавказ, где, как писала Ек. Дм. Кускова в статье в «Новом Русском Слове», очень плодотворно действовал. Он умер в большевистской тюрьме.

* * *

Я упомянул выше, что весной 1903 года я из Ковно поехал в Петербург, чтобы сдать Государственный экзамен. Вскоре после моего приезда русские евреи, да и евреи всего мира, — как и не евреи, — были потрясены сообщениями о погроме в Кишиневе 6 и 7 апреля 1903 года.

В течение 20-и лет еврейских погромов в России не было. По жестокости и числу жертв Кишиневский погром превзошел погромы начала 80-х годов. Погром этот был попыткой минис­тра внутренних дел Плеве — он был директором департамента полиции во время погромов 80-х годов — бороться с участием евреев в революционном движении. Плеве не упускал случая жаловаться еврейским деятелям на рост революционного движения среди евреев. Когда ему указывали на то, что причиной этого является еврейское бесправие, он ссылался на ответ, дан­ный французским министром депутации, просившей об отмене смертной казни, — que messieurs les assassins commencent. В конце концов, Плеве очевидно решил, что лучшее средство для ослабления революционного движения — еврейский погром.