Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г.

Кишинев был для этого наиболее подходящим пунктом. Уже с 1897 года там издавалась местным акцизным чиновни­ком Крушеваном крайне юдофобская газета «Бессарабец». Га­зета эта получала субсидию от правительства и одним из авто­ров печатавшихся в ней юдофобских статей был вице-губерна­тор Устругов.

Весной 1903 года в местечке Дубоссары, лежавшем недалеко от Кишинева, был найден исколотый труп русского мальчика. Следствие выяснило, что мальчик убит родственниками с целью получения наследства, и убийцы признали, что они искололи труп «под жидов». Но еще до этого «Бессарабец» стал печатать зажигательные статьи с призывами «перерезать всех жидов». Перед Пасхой 1903 года стали распространять слухи об убийст­ве евреем своей христианской служанки, в действительности со­вершившей самоубийство и скончавшейся, несмотря на все уси­лия хозяина ее спасти.

6-го апреля 1903 года, в первый день христианской Пасхи на­чался еврейский погром. Жертвами его были 45 убитых, 86 тя­жело раненых. 1500 домов и магазинов были разрушены и раз­граблены. Пострадала, главным образом, еврейская беднота. Власти не принимали никаких мер к прекращению погрома. Гу­бернатор фон Раабен сказал явившейся к нему еврейской деле­гации, что ждет телеграммы из Петербурга. В конце концов он такую телеграмму получил, и погром на третий день был без всяких трудностей приостановлен. Как впоследствии выясни­лось, за две недели до погрома губернатор получил секретное письмо от Плеве с предписанием в случае антиеврейских беспо­рядков не прибегать к оружию, чтобы не возбудить в русском населении, еще не затронутом революционной пропагандой, враждебных чувств к правительству. Копия этого письма была опубликована в Лондонском «Times’e».

По-видимому, размер погрома и число жертв, а также реак­ция общественного мнения и прессы, — русской и загранич­ной, — были для Плеве неожиданными. Поэтому им были ра­зосланы и опубликованы в прессе со ссылкой на волю Госуда­ря, приказы не допускать еврейских погромов.

Несмотря на принятые правительством меры, в прессе по­явились подробные и правдивые сообщения о Кишиневском по­громе и о том, как держали себя власти. По рукам ходило посла­ние Льва Толстого, в котором он выражал ужас перед случив­шимся и писал, что главным виновником «Кишиневского пре­ступления» были «правительство и его духовенство».

Особенно сильное впечатление произвела статья В. Д. Набо­кова, напечатанная в «Праве», под заглавием «Кишиневская кровавая баня». За напечатание этой статьи «Право» получило предостережение, а В. Д. Набоков — сын бывшего министра юс­тиции Д. Н. Набокова — был лишен звания камер-юнкера (по­сле чего он поместил в газетах обратившее на себя всеобщее внимание объявление: «за ненадобностью продается камер-юн­керский мундир»). В. Д. Набоков, продолжавший свою профес­сорскую деятельность по уголовному праву в Училище Право­ведения, был избран депутатом в Первую Государственную Ду­му. Он играл видную роль в кадетской партии, в «Праве», в «Ре­чи». В качестве корреспондента последней он поехал на процесс Бейлиса в Киев и его блестящие отчеты о ходе процесса систе­матически появлялись в «Речи».

После февральской революции Набоков стал Управляющим Делами Временного Правительства первого состава. В эмигра­ции он поселился в Берлине и в 1922 г. был убит выстрелом на собрании после доклада П. Н. Милюкова, в которого стреляли два черносотенца. Набоков защитил Милюкова собственным телом. Убийцы были пойманы и приговорены к долголетнему заключению, но были затем освобождены Гитлером и один из них — Таборицкий, был назначен на видную должность по де­лам русской эмиграции.

Дело о Кишиневском погроме слушалось в Кишиневе в Осо­бом Присутствии Одесской Палаты при закрытых дверях; по­следняя мера была принята по просьбе Плеве и автоматически пресекала возможность появления отчетов в прессе. В качестве виновных были привлечены лишь пешки, никто из подстрекате­лей и организаторов привлечен не был. О том, что происходило на суде — русское общество узнавало из издававшегося в Штут­гарте под редакцией П. Б. Струве «Освобождения» (о чем я имел случай упомянуть выше). Но два судебных заседания, свя­занные с Кишиневским погромом, происходили уже не при за­крытых дверях в Петербурге, — а именно по кассационной жало­бе гражданских истцов на приговор Одесской Судебной Пала­ты, слушавшейся в Отделении Уголовного Департамента Сената 20 апреля 1904 г., и по иску к губернатору фон Раабену, вице-губернатору Устругову и другим за убытки, причиненные без­действием власти. Это последнее дело слушалось в Соединен­ном Присутствии 1-го и Гражданского Кассационного Департа­ментов Сената 8 мая 1904 года.

Редакция «Права» просила меня дать подробные отчеты об этих заседаниях, на которых я поэтому присутствовал. Блестя­щие речи произнесли по первому делу О. О. Грузенберг, а по вто­рому — М. М. Винавер. Однако, кассационная жалоба была ос­тавлена без последствий, а в иске к фон Раабену и другим было отказано. Подробные отчеты, составленные мною, своевременно появились в «Праве».