Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г.

Тем не менее, благодаря энергии депутата-еврея Л. Ниселе­вича, в Третью Думу был внесен законопроект об отмене черты оседлости, подписанный 166-ю депутатами. Но это оказалось чисто демонстративным актом, так как законопроект не полу­чил никакого движения. Зато в принятый Думой в 1912 г. закон о местном суде были включены статьи о том, что евреи не могут быть избраны мировыми и волостными судьями.

Этим и ограничивается вклад народного представительства в русское законодательство о евреях. Даже те облегчения, кото­рые пришлось дать евреям во время первой мировой войны, бы­ли проведены не через Государственную Думу, а келейно в сек­ретных заседаниях Совета министров! Но об этом речь впереди.

II

Действовавшие в России ко времени начала первой мировой войны законы налагали на евреев ограничения в следующих об­ластях:

— права жительства и свободы передвижения, приема в учебные заведения;

— занятия торговлей и промышленностью;

— поступления на государственную службу и участия в органах местного самоуправления;

— порядка отбывания воинской повинности.

Особые правила существовали также в отношении приема евреев в адвокатуру.

ПРАВО ЖИТЕЛЬСТВА

Самым тяжелым и болезненно ощущаемым правоограничением евреев в России были ограничения права жительства и свободы передвижения. И. М. Бикерман, посвятивший черте оседлости превосходно написанный очерк, называет ее «венцом и основой всей системы». Вместе с тем, она являлась и самым старым из еврейских правоограничений.

Возникновение черты оседлости связано с историческими событиями конца 18-го века. В ту эпоху все русские подданные, принадлежавшие к так называемым податным сословиям, — т. е. крестьяне, мещане, ремесленники и купцы, — не имели права свободного передвижения и повсеместного поселения в нынеш­нем смысле этих понятий. Каждый был «приписан» к местному «обществу» и мог заниматься своим делом лишь в данном мес­те. В соответствии с этим порядком, евреи, оказавшиеся русски­ми подданными после разделов Польши, были приписаны к ме­щанским и купеческим обществам тех местностей Юго-Запад­ного и Северо-западного края, в которых они проживали при пе­реходе этих областей к России.

Указом, изданным в 1791 году, Екатерина II подтвердила этот порядок и даже распространила территорию поселения евреев на вновь образованные Екатеринославское наместничество и Таврическую область. Как отметил Милюков, основная цель указа состояла именно в том, чтобы подтвердить для евреев рав­ные с остальным населением присоединенных земель права. Но вместе с тем, — по специальному ходатайству боявшихся ев­рейской конкуренции московских купцов, — в этом же акте бы­ло указано, что «евреи не имеют никакого права записываться в купечество во внутренние Российские города и порты». Этим до­полнительным распоряжением указ 1791 года положил начало черты оседлости.

Свою первую законодательную формулировку черта осед­лости получила в изданном при Александре I «Положении о ев­реях 1804 года». С этого времени, вплоть до вынужденной воен­ными событиями 1915 года отмены черты оседлости, ее грани­цы оставались неизменными.[23] За эти 125 лет — от третьего раз­дела Польши до первой мировой войны — политический и со­циальный строй России и характер ее хозяйственной жизни подверглись коренному перерождению. Крепостное право па­ло, сословный строй был расшатан, самодержец разделил свою власть с народным представительством, народное хозяйство вступило на путь быстрой индустриализации, страна покры­лась сетью железных дорог... Но пять миллионов русских евре­ев в течение всего этого времени оставались прикрепленными к тем частям империи, в которых жили в эпоху польских разде­лов их предки.

Хотя общие рамки черты оседлости оставались прежними, начиная с 1880-тых годов стали вводиться новые ограничения для поселения евреев в пределах самой черты. Самым важным из этих ограничений был запрет вновь селиться и приобретать недвижимости в сельских местностях, введенный «Временными правилами 3 мая 1882 года».

В этих правилах, которыми открывалась мрачная эпоха Александра III-го, — после традиционной фразы об их «времен­ном» характере, — возвещалось Высочайшее повеление: «вос­претить евреям селиться вне городов и местечек» (за исключе­нием существующих еврейских земледельческих колоний) и «приостановить совершение купчих и закладных на имя евреев, а равно и засвидетельствование арендных договоров на недви­жимые имущества» в сельских местностях. Так была создана «черта внутри черты», искусственно усиливалось сосредоточе­ние евреев в городах и вынужденное обращение их к «бесполез­ным» городским занятиям — торговле и посредничеству.