Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г.

Статья эта была основана на постановлениях двух кодек­сов — § 51 Положения о евреях 1835 г. и ст. 118 Уставов торго­вых 1842 г., — которые были отменены вскоре после издания Уложения о наказаниях. Однако, она продолжала значиться во всех последующих изданиях Уложения и, несмотря на свой явный архаизм, стала особенно часто применяться судами в последние 25 лет перед революцией. Притом суды, вопреки всем юридическим принципам, придавали этой статье самое распространительное толкование и применяли ее в случаях, которые она никак предусматривать не могла. Так, например, находили возможным карать по ст. 1171 евреев, имеющих по­всеместное право жительства, хотя это явно не имелось в виду при издании статьи, так как тогда таких евреев не существова­ло. Применяли эту злополучную статью и к таким видам тор­говли, для которых уже никаких «дозволений» больше не тре­бовалось.

Чаще всего преследования по ст. 1171 возбуждались против евреев-ремесленников, которым по закону 1878 года разреша­лась торговля вне черты оседлости только предметами собствен­ного изделия. Толкованиям ст. 1171 в связи с этим законом по­священы сотни страниц сенатской казуистики. В одном реше­нии Сенат признал законной для еврея-часовщика торговлю ча­сами, составные части которых были чужого изделия, но собра­ны им самим. Но торговля еврея-булочника мукой была при­знана «вполне подходящей под действие ст. 1171 ". Еврей-мяс­ник, имевший ремесленное свидетельство на приготовление ко­шерного мяса, мог продавать его только «своим единоверцам», но отнюдь не «всем желающим».

Исключительная одиозность ст. 1171 состояла в том, что она, — не в пример другим ограничительным законам, — под­вергала нарушителей преследованию, как тяжких уголовных преступников, и грозила столь суровой карой, как конфиска­ция имущества. Она была изъята из обращения только в 1915 году.

ГОСУДАРСТВЕННАЯ СЛУЖБА УЧАСТИЕ В ВЫБОРАХ И ВОИНСКАЯ ПОВИННОСТЬ

«Различие вероисповедания или племени, — гласил закон, — не препятствует определению в службу, если желающие всту­пить в оную имеют на сие право... Евреи, имеющие ученые сте­пени,... допускаются на службу по всем ведомствам... Лица из ев­реев, поступающие в государственную службу,... приводятся к присяге на верность службе порядком, предписанным для них в Уставе духовных дел иностранных исповеданий». Как многие подобные постановления русских законов, эти статьи были фор­мулированы в эпоху, когда правительство еще боролось с «обо­собленностью» евреев и стремилось к их «слиянию с коренным населением», в частности путем привлечения еврейской моло­дежи в русскую школу. Но как только контингент евреев, подго­товленных для поступления на государственную службу, был налицо, эти законы стали мертвой буквой и доступ на службу был для них фактически закрыт.

Судебные уставы 1864 года в первоначальной редакции не содержали никаких вероисповедных ограничений и в первое десятилетие существования новых судов евреев принимали на службу по судебному ведомству. Но с конца 1870-тых годов новые назначения прекратились, а евреев, уже назначенных судебными следователями, продолжали держать на этой долж­ности без всякой надежды на повышение, пока они не разоча­ровывались в государственной службе и не переходили в ад­вокатуру.

Через двадцать пять лет после судебной реформы, — 14 ноя­бря 1889 г., — к ст. 380 Учреждения судебных установлений бы­ло добавлено примечание, по которому прием евреев в присяж­ные поверенные стал допускаться только с особого разрешения министра юстиции. С 1889 г. по 1904 г. министерские разреше­ния имели место лишь в считанных случаях, в следующее деся­тилетие — несколько чаще. Прием молодых евреев-юристов в помощники присяжных поверенных происходил все это время беспрепятственно. Но в 1912 г. Сенат «разъяснил», что ограни­чение по ст. 380 распространяется также на прием евреев в по­мощники присяжных поверенных.[31] В том же 1912 г. Третья Го­сударственная Дума приняла закон о местном суде, в текст кото­рого было включено воспрещение евреям быть мировыми и во­лостными судьями.

Служба в административных учреждениях была двоякого рода: служба на должностях, дававших право на чины и пен­сию, и служба по найму, ничем не отличавшаяся от. службы у частных лиц. За редкими исключениями, евреев принимали только на службу последнего рода, притом также с разными изъятиями. На сколько-нибудь заметные административные посты евреев не назначали никогда. На практике, правом по­ступления на государственную службу пользовались, глав­ным образом, евреи-врачи, в частности по военному ведомст­ву, хотя и здесь была, начиная с 1882 года, введена процентная норма.

Евреи не допускались на преподавательские должности в средних учебных заведениях. К доцентуре в университетах и по­литехникумах их допускали только в очень редких случаях, но зато нередко талантливым евреям-студентам предлагали полу­чить доступ к профессорской кафедре ценой крещения.

* * *