Книга о странных вещах

— Носа нет, — невозмутимо согласился первый череп. Во лбу черепа змеилась трещина. Не иначе ударили кистенем. — Носа нет, а воображение есть.

— Воображение, как говаривали древние, прекрасный крылатый конь, который переносит разум от серого существования к радужным волшебным берегам фантазии! — чеканно сформулировал череп с испорченными кариесом зубами.

— Несешь разную ерунду, — лениво сказал второй череп, из затылка которого торчал обломок стрелы. — Носа нет! У тебя ничего нет, даже весь остальной скелет неизвестно где. А зубы? Это не зубы, а сплошное недоразумение. А мозги? Ну скажи, где твои мозги? Где?

— Мозгов у меня и при жизни не было, — рассудительно сказал череп с испорченными зубами. — Были бы мозги, стал бы я в ополчение против татар записываться? А скелет? Ну что скелет! Не в костях счастье!

— Эх! — сказал череп со стрелой, хотел добавить еще что-то, но вовремя сообразил, что махнуть рукой все равно не удастся, да что там говорить, даже костями не загреметь! А как хотелось ворона по полю погонять!

Пришел мрачный человек в деловом костюме и нарукавниках, сел рядом с горой черепов, защелкал на абаках, ловко перебрасывая недовольные черепа из сложившейся кучи в новую, поднимающуюся с каждым новым черепом.

— Семьсот сорок пять штук, — сказал он, глядя в серые небеса. — Семьсот сорок пять загубленных русских душ!

— Извините, — щелкнул нижней челюстью один из черепов. — Семьсот сорок четыре. Я лично из татар. Казанские мы.

— А чего в общей куче? — сумрачно и досадливо осведомился мрачный человек, недовольный тем, что в его работу вкралась ошибка.

— Так не спрашивали! — уныло прошамкал татарский череп.

Прилетел назад ворон, держа в когтистых лапах тяжелый армейский ботинок, долго кружил над незадачливым счетоводом, потом спикировал вниз. Меткий удар тяжелого ботинка пришелся счетоводу по голове.

Счетовод выругался и погрозил ворону худым кулаком.

— Nevermore![2] — хрипло и презрительно каркнул ворон.

— Интересно, зачем нас здесь собрали? — не обращая внимания на карканье, сварливо осведомился череп с испорченными зубами.

— Говорят, художник один с нас картину собрался рисовать, — сообщил череп со стрелой.

— Ничего подобного, — возразил череп с трещиной. — Мастерскую собрались открывать по изготовлению чаш. Украсят нас золотом, каменьями драгоценными, а потом какой-нибудь дурак будет из нас вино хлестать!

— Сам ты дурак безмозглый, — сказали из груды. — Князь Владимир решил подарок другим князьям сделать. В каждый череп по гадюке. Сюрприз, однако!

— Для этого нужны конские, — деловито возразил череп со стрелой. — И не просто конские, а череп любимого коня. Я правильно говорю?

Его никто не поддержал.

Счетовод пожал плечами.

— Мне об этом ничего не известно, — сказал он. — Сказали — иди, посчитай. Я посчитал.

Мимо проскакал всадник на вороном коне с кистенем в руках. Остановился и с выражением сказал, одобрительно разглядывая груду черепов:

— О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?

— Вот гад! — возмутился череп с трещиной во лбу. — Сам же и усеял. В прошлом году. Князья дерутся, а у холопов черепа трещат!

Всадник ускакал, укоризненно покачивая головой в остроконечном шлеме и помахивая кистенем.

За ним появился еще один — с мечом-кладенцом. Чуть попозже неторопливо проехал третий, меланхолично наигрывая на гуслях душещипательную жалобную мелодию.

— Богатыри, — сказал череп с трещиной. — Ерусланы. Ищут, где голову сложить.

— Вы, колобки, — сказал третий всадник. — Помалкивайте!

— Памятник будут делать, — не обращая внимания на всадника, сказал череп со стрелой. — Памятник жертвам политических репрессий времен феодальной раздробленности Руси.

— Пепельниц понаделают, — возразил еще один из гущи груды. — Они ведь сейчас так и говорят, мол, стар убивать — на пепельницы черепа!

— Это у них запросто, — недовольным голосом сказал череп со стрелой. — Сначала стрелу в затылок выпустят, а потом начинается: «Стар убивать! Хватит междоусобицы! Протянем друг другу…» — и осекся.

— Вот-вот, — многозначительно сказал череп с трещиной. — «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!» И что мы имеем в Камбодже? Слезы!

— Тот еще русский! — недовольно сказал череп со стрелой. — Слышу родимый голосок. Что у вас было с пятым пунктом, извините, не знаю, как вас и называть, картавый вы наш? Давно из Хазарии?

— С пятым пунктом у нас все хорошо, — сказал череп с трещиной. — Дедушка — член РСДРП с одна тысяча девятьсот пятого года. Потомственный логопед. Мама русская, отец — юрист.

— И ведь не проверишь, — с досадой сказал череп со стрелой. — Раньше просто было — штаны спустишь и сразу все ясно, никаких сомнений.

— Я вас всех сам без штанов пущу, — сказал череп с трещиной. — К Индийскому океану.

— Nevermore! — хрипло каркнул ворон.

По взъерошенному виду ворона сразу видно было — хотелось ворону принять участие в разговоре, только вот не слушали его, совсем не слушали.