Книга осенних демонов

— Звонила Кристина, — произнесла сухо, с едва заметной ноткой опасения. — Они с Владом едут на выходные в Вену. Она спрашивала, не поедем ли мы с ними. — Это было сказано с иронией и обвинением одновременно.

Ошибка. Если бы это и в самом деле была Кристина, она и словом бы не отозвалась. Ей бы и в голову не пришло оправдываться. Она врала. Или не врала? Не так ли, собственно, начинается сумасшествие?

* * *

В ту ночь она не плакала, но Януш даже не пытался ее трогать. С него было довольно. Поэтому когда она внезапно в полнейшей темноте пододвинулась к нему под одеялом и он почувствовал ее тело, голое и шелковистое, то страшно удивился. Она задержала его руку на пути к выключателю ночника и, крепко сжимая запястье, повела по своей округлой груди, потом к низу живота, по бедру и лодыжке. Это не было игрой — Сильвия действительно была возбуждена, мало того, пылала огнем дикого желания. Ее губы были горячими, влажными и жадными. Она сорвала с него пижаму. Они ударились зубами, она укусила его за шею, языком провела по его груди. Он был слишком поражен, чтобы отреагировать подобной страстью, но подумал, что это конец войне, и едва не расплакался в знак благодарности, отвечая самыми нежными ласками, которые только мог сейчас проявить. Ему нравилась женская страстность и инициатива, но сейчас она его поразила. Это не было похоже на любовь примирившихся возлюбленных, напоминало скорее битву не на жизнь, а на смерть.

Она переплела свои ноги на нем так сильно, что это скорее напоминало один из приемов борьбы, оперлась на его ягодицы, а потом ее тело выгнулось, словно стальная пружина, и Янушу вдруг показалось, что она сейчас одним мощным движением бедер разобьет его голову об стену. Сильвия вскрикнула громко, хрипло, из глубины души — он никогда не слышал от нее такого крика. Обычно она резко втягивала в себя воздух, иногда стонала, иногда кричала, но так — никогда.

Потом она внезапно обмякла, но не с облегчением, а так, будто вдруг поняла напрасность своих усилий. Молча выскользнула из-под него, оттолкнув почти с отвращением, как скучающая кошка, и пошла в ванную.

Он услышал шум душа. Похоже, что вода была очень горячей.

Януш уткнулся лицом в подушку и остался лежать так, погруженный в непонятное чувство вины.

Выброшенный после употребления. Использованный. Муж, которому изменили при помощи его собственного тела.

Утро он начал с того, что, как только за ней закрылась дверь, позвонил на кафедру и сказал, что у него грипп. В это время грипп — обычное дело, грипп у каждого. Вирусы, обычные и мутировавшие, тучей заполняют автобусы, в которых то и дело раздается чей-то мокрый кашель. Да, черт побери, простудиться можно, лишь выглянув в окно. В некоторые дни от одной мысли о том, что нужно идти на работу, может подняться температура.

Учеба от этого не пострадает. Максимум — у студентов не будет нескольких занятий. Только обрадуются. И он будет счастлив. Все обрадуются за исключением профессора Венглича, который ничего в этой ситуации не сделает.

Конечно, алиби слабое, пригодное лишь для того, чтобы получить немного времени. Отговорка на работе никак не противостояла действиям его жены.

Поэтому он позвонил ей в офис и сказал, что на работе его не будет. «Занятия на выезде». Звучало складно, подтверждало, что выезд обязателен. Таких занятий не было, но могли быть.

Пользуясь редким удовольствием провести утро дома, Януш принял ванну, побрился и неспешно сделал себе хороший завтрак. Пока ему хотелось знать. Он не имел понятия, что сделает, когда узнает, но это было в будущем. Пока же он ждал. Понаблюдать за ее офисом в течение дня с точки зрения методологии слежки определенно было бы самым правильным решением, но это невозможно технически. У него нет машины, он не мог весь день торчать на улице и таращиться на дверь ее фирмы. Нужно в обязательном порядке иметь машину и несколько человек, нужно подключить прослушку на ее служебном телефоне и положить в сумку прибор слежения.

По сути, это была терапия. Вместо того чтобы пялиться в окно и по кругу крутить в голове несколько одинаковых печальных мыслей, он становился другим человеком. Кем-то, кто ведет следствие и двойную игру. Агентом, детективом, кем-то напряженным, собранным и опасным. И уж никак не развалиной, научным работником, который безрезультатно ломает себе голову над тем, изменила ли ему жена. Когда-то он был обеспокоен своей склонностью к играм воображения, с ними все хорошо, когда тебе пятнадцать лет, но теперь он уже взрослый, ведь так? Он должен воспринимать мир таким, каков он есть, не приукрашивая его своим видением.

С другой стороны, жизнь Януша за исключением того, что он любил свою работу, слишком волнующей не была. Может, если какие-то штуковины и позволяли ему выжить, то их стоило скорее оберегать.

Проблема: встречается ли его жена с тем человеком, с которым она познакомилась у Столярчика?