Книга Пепла

– Какой справедливости, Лилит? О чем ты? Я сейчас отчетливее, чем когда-либо, вижу, что Диона поступила правильно, назначив Хранительницей Оливию! Лайла и Оливия едва не погибли из-за тебя! Ты ничем не лучше своего дружка. А моя любовь… Что ж, ты добилась ее, вшив заговоренные камни в платье! Все смотрели на ожерелье, а ты оказалась хитрее нас вместе взятых! – Эдриан был взбешен, я даже не думала, что он может так кричать. Точнее, я вообще никогда не слышала, чтобы он повышал голос. Он отошел от решетки и направился к выходу.

– Эдриан, постой! – Я ненавидела себя за слабость, но продолжала звать его.

К моему удивлению, он обернулся и вновь подошел к решетке. Совсем другим тоном он сказал, просунув руку через решетку:

– Возьми, это тебе.

Эдриан передал мне свечу и письмо. Я попыталась схватить его за руку, но он поморщился и выдернул ладонь. Пламя тут же взметнулось. Кажется, оно подчиняется всем, кроме меня.

Не дожидаясь, пока я разверну письмо, он тихо сказал:

– На самом деле я здесь совсем не для того, чтобы ссориться. В память о нашей дружбе я решил лично сообщить тебе новости. – Эдриан на мгновение замолчал, а затем выдохнул: – Мне очень жаль, Лилит, но твоя мама умерла сегодня утром. Не выдержало сердце.

Я обессиленно рухнула на ледяной пол. Внутри себя я кричала, билась в истерике, но из глаз не пролилось и слезинки. Я просто не могла плакать.

Я долго сидела в тупом оцепенении. Не знаю, говорил ли еще что-то Эдриан. Я ничего не слышала и не заметила его ухода.

* * *

Могу только догадываться, сколько прошло времени, прежде чем я вяло поднялась и зажгла новую свечу. Только сейчас я вспомнила о письме, хотя все это время крепко сжимала его в безжизненной руке. Я заранее знала – ничего хорошего меня там не ждет.

Оказалось, оно от Дионы. Сухим официальным тоном она извещала меня о смерти моей матери. Похороны состоятся без меня. Я обвиняюсь в измене и сговоре с сущностью, а значит, не заслужила снисхождения. Но тем не менее она приносит мне соболезнования.

Я скомкала письмо, затем разорвала его на мелкие кусочки и бросила их в стену. Они хлопьями разлетелись по камере. Прямо как моя жизнь.

Говорят, мы остаемся детьми, пока живы наши родители. Я лишилась обоих. Я потеряла все. В целом мире нет никого, кого волновала бы моя судьба. Больше никогда мама не пожелает мне доброго утра, никогда не улыбнется, не спросит, как прошел день. Ее больше нет.

Эта мысль сводила меня с ума. Хотелось взвыть от тоски, но я не могла издать ни звука. Казалось, я заперта не только в камере, но и в собственной голове, не способная выплеснуть свои чувства.

Я подскочила и завопила что было сил:

– Стража, стража!

Я рассчитала верно, меня действительно охраняли: за дверью послышалась возня, раздался знакомый скрип, лязг замков и недовольное ворчание.

– Чего тебе?

– Позови Оливию. Скажи, я готова рассказать все об Алазаре, но буду говорить только с ней.

– А больше тебе ничего не надо?

– Не выполнишь мой приказ – будешь отвечать перед Энси Дионой. Решай сам.

Караульный скривился и удалился, бормоча себе под нос что-то нелицеприятное в мой адрес. Но мне было плевать – главное, чтобы он позвал Оливию.

Глава 20

Церемония посвящения проходила у самого уединенного храма Эреша – храма Ангкор-Ват. Посещать храм могли немногие: сама великая Энси и немногочисленные жрицы и жрецы, лично отобранные ею.

Энси Диона преклонила колени у ступеней храма, произнося последние молитвы накануне Церемонии. Много лет она несла на себе тяжкое бремя ответственности за Эреш, и сегодня она возложит его на хрупкие плечи Оливии. Эра туатов близилась к завершению, но лишь для того, чтобы вернуться вновь спустя три цикла, не нарушая ход вечного круга жизни. Энси тревожилась, душа ее никак не могла обрести спокойствие. Шеду это чувствовал и отражал ее состояние, будто зеркало, – пантера нервно била хвостом и настороженно озиралась вокруг.

Глядя на Хранительницу, никто бы и не заподозрил, как велико ее волнение. Лицо Дионы, как и всегда, было бесстрастно и сосредоточенно. «Женщина без чувств и эмоций», – горько подумалось ей. Ничего, скоро все закончится.

Диона была рада передать свою силу другой. Усилием воли Хранительница отбросила тревогу, незримой вуалью оплетавшую ее, и завершила молитву.

Неподалеку от храма к церемонии готовились члены Совета. Доступ в храм был для них закрыт, как и для новой Энси, до тех пор, пока она не пройдет Церемонию посвящения. Солнце опустилось низко и уже клонилось к закату, освещая теплыми лучами всех собравшихся.