Книга пятничных рассказявок. Красный том

А рыжая забралась в дупло, и в черный мусорный пакет сплюнула всё засунутое за щеки. Все семечки, чипсы, печенье и кусок горького шоколада. Дети ладно, биологию не изучают. Но родители? Кто им сказал, что белок можно кормить батоном? Или голубям всё не побросали? Белка скривилась и завязала пакет.

Вылезла на ветку и привалилась к стволу. Не легкая эта работа, развлекать туристов. И только большой грецкий орех, зажатый под мышкой, радовал белку — штатного аниматора курортного парка.

Граммар

— Триста пятьдесят, пожалуйста.

Толстая продавщица фальшиво улыбнулась полными жирно напомаженными губами.

— Да, секундочку.

Худой покупатель в очках порылся в кошельке и протянул в окошко деньги.

— Возьмите.

— Ложите в лоток.

Покупатель снисходительно улыбнулся.

— Нет слова “ложить”. Есть слово “класть”.

Продавщица безразлично пожала плечами.

— Ну, покладите, мне-то что.

Глаза под очками грозно блеснули.

— Нет такого слова “покладите”.

— Тогда ложьте. Давайте быстрее, не задерживайте.

— Нет “ложьте”! Есть положите!

Краска прилила к лицу очкарика.

— Есть “положите”, и есть “кладите”! Понятно?

— Что вы на меня тут кричите? Кладайте деньги и идите себе, что разорались-то.

— Нет такого слова “кладайте”! Кладите, кладите, кладите!

— Что вы хочете-то? Просто поклайте деньги и идите уже.

— Ааааа! “Поклайте!”

Покупатель упал на пол и забился в конвульсиях.

Продавщица выскочила из-за прилавка и кинулась к покупателю. Тот лежал с закатившимися глазами и мелко дрожал. Женщина прощупала пульс бедняги и сделала контрольный выстрел — сунула ему за пазуху орфографический словарь с намеренными ошибками. После чего встала, стерла помаду и, на ходу снимая парик и наклеивая усы, двинулась прочь из магазина.

Вечером в центр ушла шифровка: “эмиссар граммар-наци* Дитмар ликвидирован. Огент Эллочка”.

*граммар-наци — агрессивный грамотей с врождённой грамотностью и обострённым чувством прекрасного. Раздражается, когда кто-то допускает грамматическую или орфографическую ошибку, и мгновенно бросается в атаку, размахивая словарями.

Бодхисаттва

Молодой человек подошёл к стойке гардероба и огляделся. Висели шубы, длиннополые пальто, как нахохлившаяся ворона, на вешалке восседала чёрная шляпа. Но никто не спешил, чтобы принять у него куртку. Только слышно было далёкое приглушённое бубнение.

— Эй, есть здесь кто-нибудь?

Никто не отозвался.

— Ау! Есть кто живой?

Сбоку, из-за шторки, высунулась голова гардеробщицы с телефонной трубкой около уха.

— Обожжите! Я занята, — и голова спряталась, продолжая разговаривать, — Что ты говорила? Да, я помню его…

— Эй, вещи примите у меня!

Гардеробщица не ответила.

— Вы меня слышите? Вещи примите, пожалуйста.

Голова появилась снова.

— Я не понятно сказала? Обожжите! — За шторкой снова зашептало. — А я представляешь, открыла вчера банку…

— Может, отвлечётесь на минутку и примите вещи? Я очень тороплюсь.

На этот раз ответом его не удостоили, только шёпот перешёл на возмущённый тон, жалуясь на обнаглевших посетителей.

— Эй, вы там! Я буду жаловаться на вас! Где у вас книга отзывов?

И опять его проигнорировали.

— Ну вы, послушайте! Я тороплюсь! Эта ваша работа, между прочим. Вы обязаны меня обслужить.

Гардеробщица, не спеша, вышла и лениво взяла куртку. Осмотрела и положила обратно на стойку.

— Вешалка оторвана. Без неё не принимаем.

И ушла обратно.

— Ну, пожалуйста! Давайте её так повесим. За капюшон можно.

В ответ прозвучало презрительное молчание.

— Ну, что вам стоит. Я вас очень прошу! Пожалуйста!

К гардеробу подошёл седовласый старичок. Твёрдо постучал по стойке костяшками пальцев и, гордо выпрямившись, стал ждать, устремив вдаль безразличный взгляд. Служительница вешалок вышла к нему немедленно. Взяла пальто и выдала номерок. Старичок странно посмотрел на парня и величественно удалился.

— А может, и мою, а? Мне ненадолго. Ну, очень надо!

Гардеробщица со своего места скрытно наблюдала за посетителем. Тот впал в депрессию, мялся у стойки, хотел побиться о неё головой, но передумал. Порывался уйти, но раз за разом возвращался. Наконец присел на скамеечку и обреченно стал ждать. Когда взгляд клиента расфокусировался, а лицо стало расслабленным, гардеробщица поднялась. Подошла к парню, повесила куртку на вешалку и грохнула номерком по стойке, выводя посетителя из транса.

— Спасибо, спасибо огромное!

И молодой человек умчался через холл к лестнице.

Гардеробщица, мастер-дзен второй ступени наблюдала за ним с улыбкой. Она хорошо помнила наставления своего гуру — “только пройдя через отрицание, гнев, торг и депрессию, человек приближается к смирению. А смирение есть шаг к постижению дзен”. Да, она помнила это. И из любви к каждому, несмотря на личные симпатии, ругань и крики, каждый день вела людей к просветлению. Долгие годы она выводила людей из себя, заставляла покориться неизбежному и в конце смириться. Тяжелая, неблагодарная работа, но такая нужная. Гуру может гордиться ею — на её счету были десятки просветлившихся у этой стойки.