Книга покойника

– Поэтому тебе и придется застрять тут, сержант. Проведешь ночь в «Адлере».

– Чего ради?

– Пока не знаю. Мне надо получить дальнейшие указания. Но если я буду в Берне, то ты – на расстоянии небольшой прогулки пешком от Витчерхиира.

– Что ж это за гостиница такая – «Адлер»? Там хоть можно обзавестись зубной щеткой?

– Армия удивительно меняет людей – ты стал жутким занудой! Гостиница – на дороге к станции, очень дорогая. Я проезжал мимо нее пару раз. Мы позвоним туда и закажем номер. А потом ты доедешь со мной до деревни и купишь все, что надо.

Стефан пробормотал, что ему, вероятно, потребуется фланелевая пижама.

Глава 8 Одиночества нет

Человек с румяными, как яблоки, щеками и в высоких резиновых сапогах робко вошел в дверь. Он представился Утзингером и провел гостей в гардеробную под лестницей, где находился телефон. Там же оказалась хорошо оборудованная умывальная комната. Пока Стефан мылся, Граф просмотрел расписание и заказал экипаж к поезду в 20:01 до Берна. Затем он позвонил в гостиницу «Адлер» и арендовал номер для сержанта Галлера, чему в гостинице приятно удивились.

Стефан вышел из умывальной, вытирая руки, и сказал, что это преступление.

– Что именно?

– Ужинать здесь под чужими именами и морочить голову бедной девушке. Вам будет очень неловко, когда она и Утзингеры обнаружат обман.

– Скорее всего, они об этом никогда не узнают. А если все же случится нечто непредвиденное, у них появятся причины простить меня.

– Мне почему-то кажется, что ваш клиент ввел вас в заблуждение. Мне здесь нечего делать.

– Тебе придется подождать следующей записки. Лучше поддерживать связь по телефону.

Когда они снова вышли в холл, их встретила сияющая госпожа Утзингер.

– Рада, что вы собираетесь остаться на ужин, господа. Вы составите компанию юной госпоже.

– Наверное, ей здесь одиноко?

– Она этого не говорит, да и в хорошую погоду здесь не так уж плохо. Она гуляет, работает в саду. На открытом воздухе всегда есть чем заняться. Но теперь мы засыпаны снегом.

У Графа возникло подозрение, что эти слова предназначались скорее для Одемаров, нежели для него. Тем не менее, он согласился с госпожой Утзингер, что подобная унылая жизнь не очень подходит девушке.

– Ах, госпожа Гаст так беспокоится насчет потерянной гравюры. А мы в сущности ничего не знаем ни о картинке, ни о книге.

– Что-то потерялось?

– Да. Вероятно, это случилось лет двадцать назад, а госпожа Гаст разбирает книги и бумаги всего пару недель… Нас господин Одемар, конечно, не обвиняет. Но бедной барышне тяжело – столько ответственности, и некому ей помочь. У нее совсем нет друзей, она выросла во Франции. Здесь у нее ни одной подружки, ни одного приятеля. Ей и словом-то не с кем перемолвиться. Нет более доброй и милой дамы, чем наша Беата, но разве она понимает проблемы этой бедняжки…

Граф с пониманием улыбнулся госпоже Утзингер.

– Я скажу об этом Матиасу Олдемару, когда увижу его. Не ссылаясь на вас, разумеется… Сделаю вид, что это мое непредвзятое мнение.

– Хорошо. Спасибо вам. А обо мне лучше и не упоминать – меня это как бы не касается. Хильда Гаст не раз говорила, что хочет поучиться на настоящего секретаря или поработать: идет война, лишние руки не помешают. Но Эмма Гаст не допустит, чтобы кто-то вмешивался в планы господина Фридриха, и это меня не удивляет. Но я жалею бедную девочку – эта возня в библиотеке совсем не то что настоящая работа, когда вы независимы и можете встречаться с молодыми людьми.

Слушая возбужденную пожилую даму, Граф чувствовал, что госпожа Утзингер, рискуя даже ухудшением своего положения у Одемаров, искренне пытается помочь Хильде Гаст. Уготованная ему роль посредника не удивила Графа – можно сказать, он только этим и занимался.

– Я понял, – ответил Граф, подводя тем самым черту под разговором.

– Она сейчас в столовой, вы туда пройдете через гостиную.

Если в прихожей и гостиной взгляд везде натыкался на махогон, то в столовой царствовал дуб: дубовые балки, дубовые панели на стенах, мебель из отличного дуба. Два массивных угловых шкафа поднимались до самого потолка, с которого свисала бронзовая люстра. Хильда стояла перед буфетом, держа за спиной бутылку. Она переоделась в платье цвета лаванды: летнее и тоже, увы, весьма потрепанное. Впрочем, оно явно шло своей хозяйке. Тонкая ткань юбки и корсажа, покрой и цвет делали девушку выше и изящней. Она казалась совсем юной и хрупкой, как статуэтка.

– Госпожа Утзингер говорит, что господин Одемар непременно предложил бы вам по стаканчику.

– Значит, он джентльмен.

– Вот. Вы и сержант Галлер нальете себе сами?

Через пять минут все они сидели за овальным обеденным столом, госпожа Утзингер раздавала яичницу с ветчиной и зеленый салат, а Хильда Гаст разливала кофе.

– Удачно, что вы к нам заглянули, – улыбнулась девушка. – Господин Утзингер пьет только чай… Где вы служите, сержант, если можно об этом спросить?

Стефан поперхнулся.

– На перевале, – выдавил он, справившись с комком пищи.