Книга правды

Дурман — да-а, беладонна — да-а, мандрагора — да-а… Семейство пасленовых. На три дня превращаешься в младенца, пишешь на столе ножом, гуляешь по Литейному, не вылезая из московской квартиры… Бежишь босиком по London Bridge, а впереди мчатся твои ботинки. А в руках — аккумулятор. Ты его — бух с моста, а ботинки: «Ха-ха-ха!» И говорят. «Комплексуешь, родимый, газету «Себлудня» прочитал? Нам на это нечего смотреть. Побежали крем Марго кушать». «А я, да у меня…», — той дело — встревали набежавшие слушатели. «Ша, чижики, убью, душу выну». Под разговор хорошо пошла ветчина, свежая, сочная ВЕТЧИНА!!! Да с сырком, да с виски — между «Карлсбергом», «Хот-Догом», толпой и генератором. Лепота! Пол исписал за мной шесть листов — настольная книга кайфолома. Все о вкусной и здоровой пище, да с философией Гегеля подмышкой. Проснувшийся Вадим порывался толкнуть речь. Пол вежливо улыбался и хлопал глазами.

— И понимаешь, танки бьют по Белому Дому, а народ с моста смотрит. Кругом пули свистят, а они глазеют… Позорище!

— И меня девушки боятся, — отвечал ему на это Пол. — Думают, раз бритый и с эспаньолкой, значит — киллер. А я женат уже десять лет, готовлю неплохо. Садовод и огородник в трех поколениях! Я, понимаешь, вырастил у себя под Брисбеном настоящую, индийскую. Вымахала под два метра. Ну, предвкушаю сбор урожая. А мамкин кролик— сущий изверг, жрет, так и остановиться не может. А глаза счастливые…

Немного фанка Red Hot и… Небо в тюремную клетку!

— За уши надо было оттаскивать.

— Пришлось. Сразу на мясо пустил. И сам три часа на измене сидел. А потом, голуби, когда на меня предательски напал светофор и попытался изнасиловать… Вот так я и стал вегетарианцем.

— Вот так и вымирает интеллигенция в батистовых портянках. Селя Dog, селя Eat, селя Dog³.

* * *

К разговору подключился Майк — вылитый канадский битюг, полный мудак, но опасный… стопроцентный рок-н-ролльный урел, two beaded dog («Я работаю в Кремле, двухглавый пес всегда при мне»). Эти глаза не лгут — ласкают насмерть…

Глоток за глотком I think of demons.

Остапа понесло. I walked with a zombie. Когда русский, австралиец и канадец сходятся за бутылкой, через пять минут выясняется, что все они ирландцы, причем исключительно с Аляски. Отложу на миг перо, ибо…

Я танцую рейв? Папа твой Рейв! Дедушка Рейв! Барон Курляндский, выдержки Лифляндской. «Знаешь, чего?» — крикнул я Полу через пять минут головоломных, старорежимных попрыгушек. «Хрю-хрю», — отозвался он, вырываемый из темноты дискотечными вспышками.

— Если бы мне два года назад сказали, что я буду под это танцевать… Невозможно! Уму непостижимо…

— А что же скажут твои рок-боссы? Знаем мы этих экс-хипповых работодателей…

— Работодатели все в Лондоне А в Москве» брат» это полет орла в душе — Заживо Погребенные В Роке. Don't shake me Lucifer!

— A-a-a… — понимающе протянул скачущий Пол.

4Yeah, yeah, I’ve got positive vibrations». И диджей пластиночкой щу-шу-шу-шу-упс…

Майк к тому времени, извиваясь угрем, катался по земле, пытаясь изобразить под Renegade Soundwave танец живота Геракла, отрубающего голову какающей Гидре.

По литру сидра — на рыло представителей африканского племени Догонов. В голове сгущались сумерки богов. Звучала Night of the Vampire. Неожиданно я услышал свой срывающийся голос: «Ты что, кленовая падла, рацеи мне читать вздумал!» — и машинально присел, потому что над головой просвистел канадский кулак.

Кулак так кулак. «В добрый час, государь!» — воскликнул воинственный Дюнуа. Чуть приподнявшись, я нанес Майку коварный удар ногой of Bloody Hammer, позаимствованный у нехорошего племени мау-мау. Он охнул, отступил на шаг, слепо дернул в мою сторону правой. Блок, хук, блок, ногой с разворота. «Давай, дылда, не тушуйся, начисти рыло этому лосю, — моментально завопили собравшиеся зеваки. — Десять пенсов на индейца, пять к одному на длинного». Майк завелся, загривок ощетинился, и он без оглядки ринулся в бой с истошным криком: «Ты на меня не тяни!» Я пританцовывал, словно пьяный сатир… Пья, что… Ну, пущай его и получит — «пьяный» стиль без права на похмелье. Уворачиваясь от его пудовых ручищ, выдерживал диалектическую паузу… И на, получай, мурло плотоядное.

На ферме я с месяц таскал тяжеленные ящики с яблоками (подъедаясь фрухтой кажный божий день). Вечерами играл с литовцами в баскетбол, с евреями в шахматы, с англичанами и болгарами в футбол… Спарринговался с Мареком, гопником из-под Гданьска, поклонником Buzzcocks и Einsturzende Neubauten, знатоком грязных приемов уличных драк. Комнатный жирок исчез сам собой… Да еще Эйч в разумных пределах, танцы против часовой стрелки на опушке девственного леса в шотландских горах. Я действительно был в отменной форме. Боевой тесак остался в сумке: перебор свидетелей, да и жалко… Сталь такую поганить. Мушкетерский махач — Ум и Сила, Сила и Ум, Портвейн (Продолжение) и блудливая Анна Австрийская в сорок шесть лет. Снова ушел, нырнул под удар и… Пол одобрительно крякнул. «Что этот… сделал с моим глазом! Он мне глаз выбил!» — Майк визжал, как молочный поросенок перед кастрацией.