Книга правды

— Тогда пошли съедим чего-нибудь, что Би-Би-Си Он послал. Ты же знаешь, корпорация теперь похожа на богатого, умирающего родственника — прежнего уважения уже нет, но все шаркают ножкой…

Запись перевалила уже за полчаса. Я комкаю, жую слова. Сева деликатно машет рукой — не останавливайся, не извиняйся, фигачь дальше. Наконец…

— Да, тут нужно читать, как Качалов. А ты, старичок, то ли не выспался, то ли свой текст не уважаешь. Журнальный вариант, тяжелый случай. И что это у тебя такое — текст по обеим сторонам листа. Ладно, мне надо интервью еще записывать, а я уже опоздываю. Вернусь в четыре. Садись вот здесь и бумаги не жалей, только чтоб речь лилась потом, как из графина, чистая… Я терпеть ненавижу пленку резать. Одна фраза выходит одновременно фальцетом, дискантом и басом.

Четыре часа. Сева возвращается слегка раздраженный — его оштрафовали за стоянку в неположенном месте. Запись делается слету — первая часть репортажно-вступительная для Би-Би-Си оскопленная и диалог в расчете на две передачи делаются за сорок минут.

— Вот здесь подпиши, для наших архаровцев из бухгалтерии. У меня наличными есть двадцатка, а остальное они пришлют по почте. У тебя, ведь, чувствую, нема золотого запасу?

— Да, вылетаю завтра рано утром. Может, пристрою там эту фишку.

— Ну что ж, старичок. Люди там в журналах серьезные, шутить не любят. Хотя, попытка не пытка, большому кораблю большой облом или наоборот. Звони, когда будешь на лондон-щине… Из здания сумеешь выйти?… Ну, пока…

На улице моросил дождь. Шлепая по лужам, я брел в сумерках на вокзал. Куда? Зачем лечу? Отметиться на похоронах? Снова зависнуть между двух стран, жить вне закона безо всякой надежды выбраться обратно? Обивать пороги редакций первый раз в своей жизни? Бы кто? Да уголовник, знаете ли… Вот помню, когда нас обложило ФБР и прочие гондоны на Хумарбумбе, старый Пабло, подыхая, прошептал: «На кого же ты меня променял, идиот. На рюмку хорошего коньяку и понюшку казенного Чарли?» Да, пора кончать с рок-н-ролль-ным разпиздяйством и переквалифицироваться в упра… И тут в голову цинично ворвалась мыслишка. Я не буду обивать пороги. Перенесем разпиздяйство на более высокий уровень.

Посмеемся над всей журналистской лабудой одним фактом своего существования. Амба, баста, инфузория-туфелька… Табань! Главный Редактор! Главный Редактор пока неизвестно чего… Но какая мечта, какая идиллия! Ведь это значит: орангутаны, шимпанзе, бродячие висельники, алчные кредиторы, приверженцы психоанализа, самовлюбленные бритые фотографы и скучающие девицы кончают в мелодии пронсягцихся мимо рейсовых автобусов… Полицейские сирены, исходя в судорогах, обволакивают тело в фосфорецируюгцем блеске своих внутренностей. На улице царит полная порнография.

Грязные улочки рядом с «Викторией», отражения собственных страхов нависают над Вами в неотвратимой скорби и печали, гадливо похихикивая в ехидной безысходности. Окна Роста с укоризной смотрят на продукты собственного производства, трудолюбивые и исполнительные, как медоносные пчелы, вскармливающие британское правительство. Вы ласково ощупываете тела стареющих проституток, гложимых тоской ностальгических чаяний по сортирам отдела по борьбе с наркотиками и других представителей изысканных ремесел. Изящные потрошения маленьких карманников не дают полной уверенности в печальном исходе Вам, их соратникам по профессии, ловцам кожаной мечты с хрустящими корочками. Мысль бьется в такт сердцебиению мочевого пузыря, в брызгах пенящихся волн, среди резвящихся дельфинов и депутатов русского парламента. Вы осмысляете ваше положение». А жизнь продолжает свое бесконечное бути в сверкающей харкотине картечи, пронизывающей грудь в Эдинбургском пабе и выпадающей дохлым моллюском на песок Брайтонского пляжа. В то время, как ваши друзья рукоплещут вспышками своих фотообъективов демонстрациям сиятельных гомиков и восточных красавиц, Вы кружитесь в экстазе руководящей работы.

Прочь, прочь отсюда все со своими гербами и крашеным железом… Только тот, кто своей рукой убил вепря, может показать его клыки. Начало новой фени? Я еще не решил, но все еще жив (и) против всех законов физики…

Кентербери. 4–5 Сентября 1994 года

ИНФО-ЕХНО

ВЗЛЕТ ЕХНО В?ОПЕ ЗРАЗАМИ ЧАСТНИКА 7

6.35 утра. Гондон. Гетто. Фиолетовые сучья освещают сирого Будду и других священных лохов, насованных иа Генах упитанного табачным дымом Полосмешения. Тысяча переполненных химией елд двигаются в плевом рыт-ыме. Эту тину ложно блюдеть каждое воскрешенное утро, когда в четыре часа утра попы молодых злюдей сбираются перед зверями клумбы <Врейд>, чтобы до посудни пощупать на себе Марию Рыгма. Здесь можно встретить С. М. Кого-Угодно: квачей, адвокатов, моченых студентов консерв-а-то-рии (дурят, что бренный I.Q. во «Врейде» — самый высокий в Роликобритании) — все лоснятся к одному догу, имя которому — ЕХНО.