Книга пророка Амоса. Введение и комментарий

Если это так, меркнет слава португальских мореплавателей. Ведь пройдет целых два тысячелетия, прежде чем этот путь вновь откроют отважные португальцы. В 1497 г. экспедиция под командованием Вашку-да-Гамы обогнет мыс Доброй Надежды, а в 1498-м достигнет западного побережья Индостана.

Финикийцы были прежде всего мореплавателями и купцами. Главной их целью были металлы. Но, как все купцы древности, не брезговали они и торговлей людьми, подобно филистимлянам пользуясь на Ближнем Востоке дурной славой работорговцев (ср.: Иез. 27:13). К филистимлянам и финикийцам вместе звучит цитированный выше упрек Книги пророка Иоиля (3:4–6). Видимо, в области торговли живым товаром у финикийцев было тесное сотрудничество со своими южными соседями, филистимлянами: филистимляне захватывали рабов и затем перепродавали идумеям и финикийцам. Идумеи эксплуатировали рабов у себя дома, в Эдоме, а финикийцы перепродавали их народам Средиземноморья, в частности грекам (Иоил. 3:6). Продавали ли финикийцы рабов в Эдом? По всей видимости, да, ведь —

…они передали всех пленных Едому… Даже если это были просто военнопленные, какая еще участь, как не рабская, могла их ждать?

Когда произошла эта передача пленных, пророк не говорит.

…не вспомнили братского союза… Этот упрек является косвенным доказательством того, что речь идет именно о торговле евреями.

Между царем Тира Хирамом I (969–936)[239] и израильским царем Соломоном (970–930) был заключен союзнический договор. Хотя текст его неизвестен, имеется упоминание о нем в Библии: «И был мир между Хирамом и Соломоном, и они заключили между собою союз» (3 Цар. 5:12). Хирам, обращаясь к Соломону, называл его – очевидно, в духе этого пакта – братом (3 Цар. 9:13). Действие договора, видимо, распространялось не только на самих Хирама и Соломона, но и на их потомков.

После смерти Соломона, когда единое царство евреев разделилось на Иудею и Израиль, финикийцы старались поддерживать дружбу не только с давидидами, царствовавшими в Иерусалиме, но и со своими новыми соседями, цари которых не были потомками Соломона – с израильтянами. Так, теплые союзнические отношения с Финикией связывали израильскую династию Омридов и самого известного представителя этой династии, Ахава (874–852)[240]. Отношения были укреплены браком Ахава с принцессой Иезавелью, дочерью могущественного финикийского царя Этбаала[241](3 Цар. 16:31), объединявшего под своей короной Тир и Сидон.

Разрыв в отношениях Израиля с северным соседом произошел, видимо, по инициативе израильского царя Ииуя (Иеху), который, совершив государственный переворот, положил конец идолопоклоннической «филофиникийской» династии Омридов (4 Цар. 9-10). Затем в течение нескольких десятилетий оба государства, Финикия и Израиль, находились в вассальной зависимости от ассирийцев. Эта их общая зависимость от могущественной империи сама собой сдерживала до поры до времени их агрессивность по отношению друг ко другу. А вот начало царствования над Израилем Иеровоама II, когда влияние Ассирии в Палестине резко ослабло, и оба государства стали вновь вполне суверенными, оказалось благоприятным временем для совершения финикийцами, считавшими себя свободными от обязательств «братского союза» с Израилем, того преступления, в котором обвиняет их пророк Амос. В памяти непосредственных слушателей Амосовых речей эти события, по всей видимости, были еще свежи.

Юнгеров, сопоставляя 1:9 с 1:11, полагает, что речь в 1:9 может идти не только о договоре между Хирамом и Соломоном, но и о другом братском союзе – между Иаковом и Исавом (Быт. 33:3—15)[242]. Финикийцы, согласно этому мнению, производя свои торговые операции, не учитывали чужого договора – союза между родными братьями, евреями и идумеями. Такое мнение, хоть оно и восходит к свт. Кириллу Александрийскому, нельзя считать основательным: ведь суд произносится здесь именно на финикийцев. В противном случае пророк упрекал бы финикийцев за нарушение братского договора, в котором те не состояли и условия которого соблюдать не были обязаны.

Обычай двух суверенных монархов, состоящих в политическом союзе, обращаться друг ко другу «брат» был широко распространен на Ближнем Востоке. Это термин официального языка договорных межгосударственных документов.

Об этом свидетельствуют письменные памятники Хеттского царства, Аккада, а также тексты, найденные в местечке Алалах в Сирии[243].