Книга пророка Амоса. Введение и комментарий

Идумеи (эдомитяне) – родные братья евреев, родословие тех и других восходит к общему предку – Исааку. И, как это часто бывает с близкородственными народами, питали они друг ко другу отнюдь не любовь, а то, что ей противоположно[246]. Ненависть идумеев к своим братьям, уходящая корнями в патриархальную древность (Быт. 27:41), никогда не угасала. Из потаенной эта вражда превращалась в открытую, едва лишь слабело политическое могущество Израиля и Иудеи. Покоренная полководцами Давида Иоавом и Авессой[247] Идумея (Эдом) всегда искала удобного случая высвободиться из-под власти Иерусалима, и порой высвобождалась. Всякий военный или политический неуспех израильтян вызывал в идумеях приступ злорадства. Их злобное торжество достигло апогея во время катастрофы 587 г. до н. э., когда пал Иерусалим. «Разрушайте, разрушайте до основания его!» (Пс. 137[136]:7) – подло восклицали тогда идумеи, радуясь иудейскому политическому краху, одобряя захват и уничтожение столицы Иудеи войсками Навуходоносора. Покорение Иудеи вавилонянами позволило идумеям занять и заселить всю Южную Иудею, вплоть до Хеврона. Осуждению этой извечной идумейской ненависти и вероломства по отношению к братскому народу посвящено немало строк в пророческих книгах. Возвещают эти тексты и грядущее отмщение Господне Эдому (Ис. 34:5-17; 63:1–4. Иер. 49:7-22. Плач 4:21–22. Иез. 35:1-15. Мал. 1:4 и др.). А пророческая книга Авдия целиком посвящена обличению и осуждению Эдома. Идумеи избегали военных союзов с евреями[248], но напротив, всегда готовы были поддержать любого их противника. О такой поддержке и говорится здесь:

…преследовал брата своего мечом… Быть может, не только о современных Амосу или близких ему по времени событиях идет речь. Возможно, есть здесь и имплицитная отсылка к древнему противостоянию, едва не закончившемуся кровопролитной войной. Описание его содержится в книге Чисел (20:14–21). Завершая сорокалетнее пребывание в пустыне, еврейский народ, ведомый Моисеем, направился, наконец, к обетованной ему земле. На пути было Эдомское царство, властитель которого на просьбу евреев пройти через его территорию ответил твердым отказом. А чтобы у израильского народа не было сомнений в его непреклонности, царь Эдома[249] «выступил против него… с многочисленным народом и с сильною рукою» (Числ. 20:20). Израильтяне, которым запрещено было вступать в войну с идумеями (Втор. 2:4–5), вынуждены были, таким образом, свернуть с прямого пути, с трансиорданской «дороги царской» (Числ. 20:17) и обойти территорию Эдома со стороны Сирийской пустыни.

Но более близкое по времени событие, когда идумеи «преследовали брата своего мечом», то есть вели военные действия против евреев – это, конечно, война царств Моава и Аммона против Иудеи во времена Иосафата, в середине IX в. до н. э. Хронист повествует, что вместе с моавитянами и аммонитянами выступили также «обитатели горы Сеира» (2 Пар. 20:10,22–23). Идумеи были в то время вассальным по отношению у Иудее народом, и не совсем ясно, как они оказались в войске иудейских врагов.

…подавил чувства родства… Слово ך:0מים (множественное число от существительного ГП), переведенное переводчиком русского Синодального перевода как «чувства родства», многозначно. Когда слово, как здесь, стоит во множественном числе, оно может означать как внутренности, утробу, так и – в переносном смысле (чаще всего в поэтических текстах) – жалость, сострадание, благоутробие, материнскую любовь. Почему же столь странен церковнославянский перевод: растлиша матерь на земли? Греческое слово μήτρα, которым перевод LXX переводит здесь еврейское רחמי, означает материнскую утробу, полость матки. То есть, LXX предположили здесь прямой смысл слова «рахамим»[250] и перевели буквально. А славянский переводчик, переводивший с LXX, перевел έλυμήνατω μήτραν, растлил чрево как растлиша матерь, видимо, отождествив значения слов μήτρα, материнская утроба и μήτηρ, мать. А вот добавлению έπι γης (црксл.: на земли) нет соответствия ни в МТ, ни в других переводах. Поэтому Юнгеров предполагает, что в LXX это добавление было сделано «для какого-либо пояснения»[251].

Первым из переводчиков, увидевших в еврейской фразе רחמיו ושחח не буквальный, а переносный смысл, был блаж. Иероним. Поэтому в Вульгате мы читаем: violaveris misericordiam eius[252]. Вслед за Иеронимом такому пониманию следуют средневековые и современные европейские переводы, полагая, что переносное значение слова соответствует контексту больше, чем буквальное. Более точным русским переводом еврейского выраженил ושחח רחמיו будет: и подавил сострадание.