Книга радости. Как быть счастливым в меняющемся мире

Но он не бросил учебу. Окончив школу, он женился и стал отцом двух дочерей. Ричард разыскал солдата, который выстрелил ему в голову, и простил его. Они стали близкими друзьями и однажды по моему приглашению приехали в Дхарамсалу. Мне хотелось, чтобы Ричард поделился своей удивительной историей прощения с тибетцами, особенно с детьми из тибетской детской деревни. Я познакомил его с учениками и учителями и сказал, что он мой герой.

Потом Ричард пригласил меня в Северную Ирландию, и, когда я увидел его с семьей, даже стал поддразнивать: «У тебя очень красивая жена. И дочки тоже очень красивые. Но ты не можешь их видеть. А я могу, вот и полюбуюсь на них в свое удовольствие». Я всегда вспоминаю о нем как о своем герое. Как о настоящем человеке.

– Самое время задать вопрос от мальчика по имени Джек. Он пишет: «Ваше Святейшество, от всего сердца поздравляю вас с восьмидесятилетием. Надеюсь, следующий год принесет вам много радости, успеха и благополучия. Я испытываю глубокое почтение к вам и вашему народу за то, что вы неустанно проповедуете доброту и прощение. Но все же хотел спросить – а вы можете простить Китай за все зло и боль, которые они причинили вам и вашему народу? Заслуживают ли китайцы прощения? Спасибо, Ваше Святейшество, и желаю вам хорошо отпраздновать день рождения».

Далай-лама сложил ладони, как для молитвы, и ответил.

– На днях я вспоминал 10 марта 2008 года, когда в Тибете начались стихийные протесты. Тогда я намеренно пытался воспитывать в себе сострадание и заботу о китайских лидерах, которые придерживаются столь жесткой политики в отношении моей страны. Я пытался взять на себя их гнев и страх и отдать взамен любовь и прощение. Это наша практика принятия и отдавания, тонглен.

Эта практика действительно помогла мне поддерживать беспристрастность. Мы, буддисты, намеренно препятствуем возникновению гнева и ненависти. Китайцы – прекрасный народ. Среди них есть те, кто придерживается политики нетерпимости, но даже к ним, к представителям властей, мы стараемся относиться с состраданием и искренним беспокойством за их благополучие.

Затем Далай-лама заговорил по-тибетски, а Джинпа перевел.

– Как правило, когда мы говорим о развитии сострадания, имеем в виду сострадание к человеку, который испытывает сильные тяготы и боль. Но вы также можете сострадать тем, кто сейчас не мучится, а усиленно создает предпосылки для этого в будущем.

Видите ли, в чем дело, – продолжал объяснять Далай-лама, – совершая столь дурные, вредоносные деяния, причиняющие сильную боль другим, эти люди вредят сами себе. Согласно христианской традиции, они попадут в ад, верно?

Архиепископ кивнул, внимательно слушая.

– В буддистском представлении люди, совершающие зверства, в том числе убийства, создают карму, влекущую за собой очень серьезные последствия. Поэтому у нас есть все причины беспокоиться за их будущее. А когда вы озабочены чьим-то благополучием, гневу и ненависти не остается места.

Прощение, – продолжал Далай-лама, – не означает, что мы забываем. Вы помните о болезненном опыте, но, поскольку эта память может привести к возникновению ненависти, нельзя позволять себе пойти этим путем. Мы должны выбрать прощение.

Архиепископ также выразился однозначно:

– Прощение не означает, что вы забыли о том, что сделал ваш обидчик. Поговорка «простил и забыл» тут не действует. Умение отреагировать без негативности, не поддаваясь отрицательным эмоциям, вовсе не означает, что вы вообще не реагируете на действия обидчика или разрешаете ему обидеть вас снова. Прощение не означает, что вы не стремитесь к восстановлению справедливости и ваш обидчик остается безнаказанным.

Далай-лама предпочел не отвечать на ситуацию с протестами в Тибете, руководствуясь гневом и ненавистью, но это вовсе не значит, что он перестал выступать против китайской оккупации Тибета и действий китайцев на тибетской территории, что перестал добиваться свободы и признания достоинства для своего народа.

– Я бы хотел добавить, – сказал Далай-лама, – что есть важная разница между прощением и допущением безнаказанности, разрешением творить зло. Иногда люди воспринимают меня неправильно и думают, что прощение – это когда мы примиряемся со злом и как бы одобряем его. Ничего подобного. Мы должны понимать эту разницу. – Далай-лама говорил увлеченно, сильно жестикулируя. – Мы разделяем делателя и действие, человека и его поступки. Когда совершается неправильное действие, мы должны прекратить его. Но у нас есть выбор: не гневаться на того, кто совершает это действие, и не ненавидеть его. В этом сила прощения: мы ни на минуту не забываем о том, что перед нами человек, но со всей ясностью и твердостью отвечаем на злодеяние.