Книга шахской славы. Часть 1

Словом, как бы султан Са'ид-султан ни стоял твердо ногами упорства на пути распри, он не видел [в этом] пользы. Поэтому он выпустил из рук поводья быстроногого коня и с большой горечью и болью вытащил свою сладкую жизнь из этой кровавой долины на берег [спасения].

Много людей из вражеского войска было захвачено вместе с большим количеством снаряжения и военной добычей. Из великих эмиров [Са’ид-султана воины Абдулла-хана, выставив] на позор, заключили в оковы Таваккул-бий дурмана, Тангри-Берди оглана, Курак бахадура, Джан-Пулад бахадура ушуня и других и привели их к подножию трона могущественного покорителя мира, хакана халифского достоинства [Абдулла-хана]. По приказу [хана], достойного почитания, они предали смерти этих двух несчастных (Таваккул-бия и Тангри-Берди оглана).

Месневи

Когда на этом поле битвы враг потерпел поражение,

Войско его было разгромлено,
Один бросил на дороге колчан,
[Сам] стоял на месте, словно птица, лишенная крыльев.
Другой убегал от лука, как быстрая стрела,
Бросив во время бегства стрелы и лук.
Все вражеское войско в смятении,
В еще большем беспорядке, чем локоны красавицы.
Все усталые, [многие] убиты, взяты в плен,
[Все] ограблены, убиты или пленены. /80а/
Врагу шаха, покровителя веры, с помощью сотни хитростей
Удалось выбраться живым с этого поля битвы.
С сердцем, обливающимся кровью, он вернулся с поля битвы,
[Куда] вступил он сильным, а вышел слабым.

Когда счастливый хакан [Абдулла-хан] увидел картину победы и торжества в зеркале [своих] упований, он запретил [своему] войску убивать [людей], потерпевших поражение. Он перечеркнул страницу их проступков чертой прощения и никому не позволил преследовать [их].

Месневи

Когда он увидел смиренность и страх их,

Он помиловал их ввиду их плачевного состояния.

Остатки войска [противника], разбитые и расстроенные, выбрались, из этой пропасти и пришли к главной ставке жестокого хана Науруз-Ахмад-хана. Борак-хан гордился множеством орудий, доблестью и великолепием, большим числом [своего] войска. Во всем величии и великолепии, [имея] множество оружия и великую славу, он проявлял [образцы] мужества. Несмотря на это, перед счастьем и величием подобного небу [Абдулла-]хана сердцем его (т. е. Борак-хана) овладели страх и ужас, слава государя и наносимые [им] удары вызвали у него страх и дрожь. Без промедления он снял осаду Бухары и, не достигнув цели, направился к своей резиденции.

После того как [Борак-хан] прибыл в Самарканд и вступил на царский трон, он заключил в оковы султана Са’ид-султана и из-за крайней вражды [к нему] отправил его к Рашид-султану в Карангутаг[599], который является подвластным Кашгарскому вилайету.

Рассказ о первом восшествии его величества [Абдулла-хана] на высокий трон, на престол величия в стольном городе Бухаре. Об уходе [хана] из этого вилайета в начале [царствования] по воле судьбы

После того как султан Са'ид-султан потерпел поражение от победоносного войска [Абдулла-хана], его величество по просьбе Бурхан-султана решительно направил поводья в сторону Бухары. Узнав о выступлении великого, могущественного войска [хана], Бурхан-султан вывел навстречу хану, не имеющему себе равных, всех великих и знатных людей, торговцев и прочие слои населения и сам вслед [за ними] поспешил [к хану] шагами покорности. В местности Шахр-и Ислам[600], откуда до города будет один могольский [фарсах][601], он удостоился высокой чести встретиться [с ханом]. Сурьмой из драгоценных камней праха у ног его величества он придал блеск очам счастья, помутневшим от пыли мятежа величественных и могущественных врагов. Он удостоился исключительной чести облобызать благословенные ноги [хана] и поднял голову гордости до зенита величия. Испытывая [чувство] радости, [надеясь] удовлетворить различные желания, он ввел его величество [Абдулла-хана] в город и посадил на трон величия. Проявляя знаки уважения и почитания, исполняя долг прославления и возвеличения [хана], он напевно выразил свое состояние следующими словами: