Книга украденных детей. Американская история преступления, которое длилось 26 лет

Один из братьев погибает, спася другого, когда тот тонул в реке. Выживший позже не вернулся с Корейской войны. Старшей из сестер приходится скрывать свой возраст, чтобы устроиться на работу лифтером. Каждый вечер она покупает малышам дешевую еду, чаще всего – болонскую колбасу. У Патриции имеются наряды для особых случаев, в том числе – ее любимое шифоновое платье. А у ее старшей сестры есть только одно платье – то, что купила ей тетя. В шестнадцать лет она выходит замуж и забирает в свой дом девятилетнюю сестру. Но даже после этого жизнь не становится легче.

Никому и в голову не приходит, что однажды семейная тайна откроется. Тетя, которая столько лет помогала скрывать существование малышки Кэрол, в конце концов тоже связывается с Патрицией. «Я дала обещание твоей матери», – объясняет она.

Дальше следует бесконечная череда телефонных разговоров – Патриция старательно избегает личной встречи. Общение на расстоянии вполне устраивает ее. Недавно старшая сестра спросила ее, к какой церкви она принадлежит.

«Я хожу в синагогу, потому что я еврейка», – отвечает Патриция.

На том конце провода повисает гробовое молчание.

Затем сестра произносит: «Одна из дочерей моего соседа по улице вышла замуж за еврея. Он очень милый мальчик».

Патриция смеется еще громче, вспоминая тот неловкий момент. Рожденная матерью-христианкой, она – еврейка до мозга костей, впитавшая все – от религиозных убеждений до семейных традиций. Внуки называют ее баббе – так обычно обращаются к бабушке на идише. Все четверо внуков тоже воспитываются в еврейских традициях.

Сестры рассказывают ей истории о своем детстве и присылают фотографии, в том числе – фотографию матери, Аниты. Патриция в шоке. «Я буквально смотрела на свое отражение, с той только разницей, что у матери были самые печальные глаза, которые я когда-либо видела. Эта фотография объясняла многое. Мне было так жаль ее». Она показывает мне снимок: «Как можно не сочувствовать этой женщине?»

Обменявшись фотографиями и воспоминаниями, сестры не могут больше мириться с расстоянием, разделяющим их. Им не терпится встретиться лично. «Мы можем приехать в Буффало, к тебе в гости?» – спрашивают они. Патриция соглашается, но по привычке говорит сама себе (а заодно – и всем своим друзьям), что это вовсе не означает, что она собирается поддерживать тесные отношения с новыми родственниками.

Однако во время интервью глаза Патриции наполняются слезами при воспоминании о первой встрече со старшей сестрой. Большую часть жизни она была уверена, что в мире нет ни одного человека, с которым она была бы связана по-настоящему родственными узами. Теперь у нее есть сестры. И они приезжают к ней в гости. «Я помню, как прикасалась к ее руке, как чувствовала эту связь между нами», – говорит она. Ее старшая сестра – это самая добрая, милая и красивая женщина, которую она когда-либо знала.

И у них похожие руки.

«Они выглядят точь-в-точь как мои. Я помню, как я повернула ее ладонь и дотронулась до нее…»

В свою очередь, сестры не скрывают удивления: Патриция невероятно похожа на мать. Их интригует ее воспитание: «Ты приготовишь нам что-нибудь из еврейской кухни?»

«Разве что грудинку», – шутливо отвечает она.

Сестры пекут печенье к завтраку, а на обед готовят мясную подливку. К ужину Патриция запекает в духовке свою знаменитую грудинку. Ее дочери приезжают в гости. «Это было просто волшебно, – признается Патриция. – Разумеется, все мои друзья тоже пришли».

Она наслаждается общением со своей новой семьей. Эта встреча становится началом ее глубоких отношений с сестрами – связи, которая обогащает ее жизнь. Они смеются и спорят, делятся радостями и горестями, как это происходит в обычных семьях. Они постоянно находятся на связи. Взрослые дочери Патриции с удовольствием обнимают своих новых тетушек, а также двоюродных братьев и сестер. В памятный день первой встречи старшая дочь Патриции, в то время – студентка колледжа, неожиданно осознает, что на самом деле означает это событие. Она подходит к новым семейным фотографиям, выставленным на деревянном комоде. Колеблется и вопросительно смотрит на мать, прежде чем начать разглядывать их. Патриция хорошо помнит ее слова:

«Мам, я просто хочу, чтобы ты знала: это твоя жизнь. Мы так рады за вас всех, и мы думаем, что это все здорово и интересно, но это не наша история. Это твоя история».

Затем она берет в руки фотографию брата Патриции, погибшего на Корейской войне. Ее глаза расширяются. Слезы катятся по щекам. «Он выглядит точь-в-точь как я. Как такое возможно?»

В этот момент «личная жизнь Патриции» становится историей всей ее нынешней семьи. Ее отголоски будут слышны в хоре новых поколений. Дети и внуки, в том числе и те, кому еще предстоит появиться на свет, будут нести в себе частичку этого наследия в цвете глаз, жестах, привычках, традициях.