Книга украденных снов

Я вернулся домой и увидел возле него полицейских. Они сказали, что мой отец подозревается в воровстве. Полицейские обыскали каждую комнату и нашли деньги, драгоценности, женскую шляпку, наручные часы, две бутылки дорогого вина, несколько галстуков и чучело пингвина. Отец не пытался ничего отрицать. Ха! Такой мошенник! Он даже пригласил полицейских в дом выпить чая перед отъездом. Мы ели пирог и распевали песни, пока отец собирал небольшую сумку с вещами, отправляясь в тюрьму. Это было чудесное прощание.

Мы остались на попечении дяди Леонарда, брата отца. Он называл себя изобретателем, но в жизни ничего не изобрел. При этом он был близким другом местного землевладельца и губернатора области. Человека по имени Чарльз Мальстайн.

Рейчел ахнула.

– Да, дорогая. Того самого. У нас началась совсем другая жизнь. Мальстайн поручил Леонарду управлять нашим домом. Через несколько недель Леонард отослал мою мать в какое-то местное лечебное учреждение, заявив, что она больна. Мы с Лотте остались одни с этим отвратительным человеком. И нам приходилось делать все, что он прикажет.

Уже тогда Мальстайн ненавидел детей. Ненавидел их смех. И начал издавать для нашей области особые законы. Детей заставили работать целыми днями, а с наступлением темноты они обязаны были сидеть по домам. Мы не могли встречаться с другими детьми, купаться в реке, гулять по полям.

Дядя Леонард правил нашим домом как мини-Мальстайн. Он все время пил – сидр днем и бренди по вечерам. Сидел на кухне и что-то рисовал в блокноте с обложкой из кожи, делая вид, будто изобретает самолет без крыльев. Но однажды, когда наш дядя заснул, мы с Лотте тайком заглянули в его кожаный блокнот. И знаешь что? Страницы были пусты. Только на одной он написал в уголке несколько слов.

«Ненавижу Йозефа. Он дьявол, который мешает мне работать. Надо с ним разделаться раз и навсегда».

Мы пришли в ужас. Лотте сказала, что мне надо бежать, но я хотел остаться с ней. Можешь представить: отец в тюрьме, мать заперта невесть где «ради ее здоровья», и посетителей к ней не допускают. Кроме Лотте у меня никого не осталось. Я цеплялся за нее, как за спасательную шлюпку. И сказал, что если мне надо уходить из дома, то она уйдет со мной.

Мы начали планировать побег.

Поначалу я предложил насыпать яду в бренди Леонарда, но Лотте сказала, что, хотя она и ненавидит Леонарда до глубины души, убить другого человека не может. Поэтому мы решили добавить в его вечерний напиток снотворное – достаточно сильное, чтобы он крепко заснул, но не такое сильное, чтобы он умер. Тогда мы сможем убежать из дома, забраться в один из поездов, что проезжал по ночам через нашу деревню, и к тому времени, когда Леонард проснется, мы будем уже далеко.

Все шло по плану. В один из дней мы тайком вышли из дома, добрались по тропинкам до аптеки и попросили у аптекаря снотворное, объяснив, что Лотте не может заснуть из-за больного зуба. Аптекарь налил в пузырек лекарство и велел Лотте принимать его по чайной ложке перед сном, но не более.

Мы вернулись домой и, пока Леонард, по обыкновению, «изобретал», налили семь чайных ложек ему в бренди.

В тот вечер дядя начал пить рано. Мы ждали, когда снотворное подействует.

Но тут пьяному Леонарду пришла в голову кошмарная идея, которая превратила наш план в катастрофу.

Он предложил нам выпить.

Прежде дядя никогда такого не делал, дорогая Изабелла. Никогда в жизни ему и в голову не пришло бы тратить драгоценный бренди на столь достойных порицания злодеев, как племянник и племянница. Но из всех вечеров именно в тот вечер ему стукнула в голову эта мысль. – «Выпейте со мной, детишки», – сказал он, ухмыляясь.

Полагаю, он надеялся, что я, захмелев, разобью что-нибудь ценное, например хрустальный бокал, и это оправдало бы его желание «разделаться со мной раз и навсегда».

Леонард молча поставил на стол два стаканчика и налил в них бренди до краев. Затем поднял свой. – «Тост! За вас!»

И потом он приказал нам выпить.

Мы пытались возражать, говорили, что мы еще маленькие, что ему не следует зря тратить на нас столь дорогой напиток, что мы его не оценим, но Леонард ничего не желал слушать.

– «Пейте!» – Он схватил Лотте, заставил ее открыть рот и вылил в него бренди.

Я стоял, утратив дар речи. Что я мог сказать, дорогая? Потом Леонард повернулся и, широко улыбаясь, подошел ко мне с моим бренди. – «Открой рот, мальчик».

Его зубы желтели в свете свечей. Я увидел, какие они гнилые, когда он облизал свои толстые губы. – «Открой рот!»

Я стиснул зубы. Он наклонился, чтобы силой влить алкоголь мне в горло.

Но тут, прежде чем он успел что-либо сделать, Лотте выхватила мой стакан из его руки и одним глотком выпила и его.

Я буквально онемел. Что она наделала? Она сознательно погубила себя! Но Лотте спокойно смотрела на меня, словно говоря: «Не волнуйся, Йозеф. Все будет хорошо».

А потом ее ярко-голубые глаза внезапно закатились, колени подкосились, и она рухнула на пол. Она лежала, тихо дыша.