Книга утраченных сказаний. Том I

^{Дополнение, заменяющее этот фрагмент, было записано аккуратно и весьма разборчиво чернилами на отдельных листах через промежуток времени, величину которого я определить не могу.}

Братоубийство

(Битва при Копас Алквалунтэн)

Большинство их народа отправилось с богами в погоню, но многие собрались на побережье возле жилищ своих, и уныние царило средь них, но все же немало солосимпи работало там, где стояли их корабли, а главнейшим из сих мест было то, что называли они Копас, или, более полно, Копас Алквалунтэ, Гавань Лебединых Кораблей[46]. Была тогда Лебединая Гавань подобна чаше спокойной воды, и лишь на востоке, по направлению к морю, кольцо скал становилось немного ниже, и там пробилось в гавань море, образовав огромную каменную арку. Столь велика была она, что два корабля, кроме лишь самых больших, могли разминуться в ней, буде один станет выходить, а другой — искать пути в тихие синие воды гавани, и даже верхушки мачт их ничуть не задели бы камня. Прежде немного доходило туда света Древ из-за стены, потому всегда освещалась гавань кольцом золотых светильников, а разноцветные фонари обозначали причалы и пристани разных домов; но сквозь арку виднелись вдали бледные воды Тенистых Морей, чуть тронутые сиянием Древ. Красива весьма была гавань сия для взора, когда белые флоты, сверкая, возвращались домой, и потревоженные воды превращали свет светильников в зыбкие отблески, сплетая невиданные узоры из множества мерцающих лучей. Но ныне неподвижно стояли все суда, и мрак глубокий опустился на гавань, ибо померкли Древа.

Из солосимпи никто не внял неистовым словам нолдоли, кроме лишь нескольких, коих сосчитать можно было по пальцам двух рук; и потому в печали двинулся народ нолдоли вдоль берегов Эльдамара к северу, покуда не достигли они утесов, вершины которых глядели на Лебединую Гавань, — там давно уже высекли солосимпи в камне витые лестницы, что вели к кромке воды. Путь отсюда на север становился весьма тяжек и суров, а было средь нолдоли дев и жен почти столько же, сколько мужей и отроков, хоть многих малых детей оставили они в Коре и в Сирнумэне, пролив немало слез; посему, не зная, что предпринять, и в крайней нужде той, обезумев от горестей, в затмении разума, свершили они то, в чем после горше всего раскаивались — ибо из-за этих деяний тяжкая немилость богов пала на весь народ их, и даже сердца эльдалиэ обернулись на время против них.

Зри же, мыслит Фэанор: нет у их воинства никакой надежды быстро пробраться вдоль берега, кроме как на кораблях.

— А буде, — сказал он, — прибрежные эльфы не отдадут нам корабли, должны мы взять их.

Потому, спустившись в гавань, попытались они взойти на стоявшие там корабли, но солосимпи воспретили им, однако не устояли они против великого множества гномов, и оттого родилась вражда меж эльдар и эльдар. Так, подняли нолдоли всех женщин своих и детей, и великое воинство впридачу на борт, и, отвязав корабли, начали грести великим множеством весел в море. Гнев великий возгорелся в сердцах Прибрежных Флейтистов, когда увидели они похищение кораблей, созданных их искусством и долгими трудами — а иные из тех судов, как то рассказано, встарь построили на Тол Эрэссэа боги, и были то древнейшие из кораблей, ладьи чудесные и волшебные. И нежданно раздался средь них глас:

— Никогда не покинуть ворам Гавань на наших кораблях!

И все солосимпи, что были там, быстро взбежали на стену скал, на арку, под коей пройти должен был флот, и, стоя там, кричали гномам, чтобы те вернулись; но гномы не обратили на них внимания и не изменили курса, и солосимпи стали грозить им камнями и напрягли свои эльфийские луки.

Видя то и полагая, что уже разгорелась битва, подошли те из гномов, кому не удалось отплыть и на чью долю выпал пеший путь вдоль берега; поспешили они зайти сзади солосимпи и, внезапно напав на них возле врат Гавани, убивали их безжалостно или сбрасывали в море; и так впервые гибли эльдар от оружия своих сородичей, и было сие деянием страха. Премного было число солосимпи, что пали, и немало пало гномов, ибо тяжкий бой пришлось им вести, чтобы пробиться обратно с узких троп по вершинам утесов, потому что многие эльфы прибрежного народа, услышав шум битвы, собрались позади них.

Но, наконец, все свершилось, все корабли вышли в открытое море, нолдоли последовали далее, но разбиты маленькие светильники, и темна стала Гавань и очень тиха, если не считать лишь слабого звука плача. Подобны сему были все деяния Мэлько в этом мире.