Книга утраченных сказаний. Том I

И вот Аулэ собрал шесть металлов: медь, серебро, олово, свинец, железо и золото — и, взяв долю каждого, сотворил своим волшебством седьмой, который он назвал тилькал[38], и были у него не только свойства тех шести металлов, но и много собственных. Он переливался яркозеленым или красным цветом, его нельзя было сломать, и лишь один Аулэ знал секрет его ковки. Тогда он сковал крепкую цепь из семи металлов, соединив их заклинаниями в вещество величайшей твердости, яркости и гладкости, но тилькала ему хватило только чтобы добавить немного в каждое звено. Но два наручника он сделал из чистого тилькала и с четырьмя кандалами поступил так же. И цепь эта была наречена Ангайно, что значит «Смиритель», наручники — Воротэмнар, что связывают навеки, а кандалы — Ильтэрэнди, ибо их нельзя распилить или расколоть.

Но боги вознамерились прийти к Мэлько с великой силой — дабы увещевать его, если возможно, обратиться к добрым деяниям; но также намеревались они, если ничто иное не поможет, победить Мэлько силой или хитростью и надеть на него оковы, из которых невозможно вырваться.

И пока Аулэ ковал, боги облачались в доспехи, взятые у Макара, который был рад видеть, что они взялись за оружие и собираются на войну, пусть даже их гнев был против Мэлько. Когда же боги и весь их народ вооружились, Манвэ поднялся на свою лазурную колесницу, которую влекли три белейших коня из владений Оромэ, и в руке он сжимал белый лук, чьи стрелы подобны порывам ветра над бескрайними морями. Фионвэ, его сын, стоял позади него, и Норнорэ, его глашатай, бежал впереди. Но Оромэ ехал один на гнедом коне, держа копье, а Тулкас широко шагал возле его стремени, облаченный в кожаную тунику и опоясанный бронзой; оружия при нем не было, не считая окованной железом латной рукавицы на правой руке. Тэлимэктар, сын Тулкаса, что лишь недавно возрос, следовал за отцом с длинным мечом на серебряном поясе. Затем на черной колеснице ехали Фантури, и со стороны Мандоса был запряжен черный конь, а со стороны Лориэна — серый в яблоках, вслед же за ними поспешали Салмар и Омар. Аулэ, что до последнего медлил в своей кузне, шел позади без оружия, неся лишь захваченный из кузницы молот с длинной рукоятью и торопясь к берегам Тенистого Моря, а за ним четверо его подмастерьев несли цепь.

На берегу их встретил Фалман-Оссэ и перевез через море на огромном плоту, восседая на нем в мерцающей кольчуге; но Улмо Вайлимо, намного опередив их, с грохотом ехал в колеснице, что могла странствовать в глубине морей, яростно трубя в рог из раковины. Так боги переправились через море и острова и, ступив на бескрайние земли, отправились в великой силе и гневе дальше на север. Миновали они Железные Горы и Хисиломэ, что простиралась в тумане за горами, и подошли к ледяным рекам и холмам. Тогда Мэлько заставил землю содрогаться под ними, а покрытые снегом вершины — изрыгать пламя, но из-за силы этого воинства приспешники Мэлько, которыми полнились здешние места, не смогли преградить ему путь. Пришли они на самый дальний север и, миновав разрушенный столп Рингиль, достигли огромных врат подземелья Утумны, которые Мэлько захлопнул перед ними с ужасным лязгом.

И вот, грозный Тулкас с громоподобным шумом ударил в ворота своей могучей дланью, так что загудели они, но не дрогнули. Тогда Оромэ, спешившись, поднял свой рог и вострубил столь оглушительно, что тотчас врата распахнулись, а Манвэ возвысил свой неизмеримый глас и велел Мэлько выйти.

И хотя глубоко в подземных чертогах Мэлько услышал его, но, будучи в сомнении, все же не вышел, а послал своего слугу Лангона, дабы тот передал, что «Мэлько пребывает в радости и изумлении, зря богов возле своих врат. Ныне был бы он счастлив приветствовать их, но по бедности сего пристанища не более чем двум из них может он оказать радушный прием; и нижайше просит, дабы среди этих двоих не было ни Манвэ, ни Тулкас, ибо один заслуживает, а другой требует гостеприимства великой пышности, оказанного ценой огромных расходов. А если не будет то им по душе, то он охотно выслушал бы глашатая Манвэ, дабы ведать, о чем столь горячо мечтают боги, что пришлось им покинуть мягкие ложа и праздность Валинора ради унылого края, где он, Мэлько, скромно вершит свой труд и изнуряет себя работой».

Тогда Манвэ, Улмо и все боги были чрезвычайно возмущены хитростью и дерзостью этих слов, скрытой под раболепством, и Тулкас в неистовстве чуть было не бросился сломя голову по узким лестницам, что вели вниз за ворота дальше, чем мог видеть глаз, но остальные удержали его. Аулэ же изрек, что из слов Мэлько явствует, что тот бдителен и осторожен в этом деле, и совершенно очевидно, кого из богов он больше всего боится и меньше всего жаждет видеть в своих покоях:

— А потому, — молвил он, — нам теперь надлежит измыслить, как эти двое могут захватить его врасплох и как его страх по воле случая заставит его исправиться.