Книга в синей обложке

Если ее догадка верна, завтра им с Гомункулусом предстоит облачиться в траурные одежды и принимать соболезнования.

Глава 26

В пугающей и одновременно завораживающей тишине собственные шаги кажутся оглушительными. Диана медлит, не отваживаясь зайти в гостиную. Однако пора решиться, молочно-серое утро уже наступило…

Майкл открывает глаза… они словно выцвели за ночь. Наверное, так кажется из-за теней, проступивших на веках. Призрачно-бледный, беспомощный и слабый, как новорожденный младенец, но… живой.

— Ты… тебе лучше?

— Кажется… По крайней мере, не тошнит.

Голос у него глухой и тихий, совсем не похож на обычный голос Майкла. И все же пережил ночь, выкарабкался из глубокой ямы, в которую его забросила судьба, то есть не судьба, конечно, а… Получается, все было напрасно?

Раздается стук в дверь. Сперва негромкий, но практически сразу превратившийся в настойчивый. Еще ведь довольно рано… Миссис Броуди?

В коридоре стоит Фред, а из-за его плеча выглядывает Кэтрин.

— Привет. Майкл вчера вечером ко мне собирался — и не пришел. Я ему не дозвонился, поэтому решил сам зайти. Кэти по дороге встретил. А портье сейчас сказал, что он заболел. Что случи…

— Майкл!

Кэтрин бросается в комнату, Фред следом. Диане остается только молча прикрыть дверь.

— Да что такое стряслось?

Оказавшись в дружеских руках, Майкл стонет, жалуется на боль и слабость, едва ли не хнычет. Захворавший ребенок, который ждет помощи и внимания… Диана и не подозревала, что ей достался такой неженка. Во всяком случае, накануне он вел себя по-другому.

Разумеется, друзья немедленно приходят в ужас. Кэтрин кричит:

— Ты что, даже врача не позвала?

— Майкл был против…

— Ты — чудовище!

— Кэти, угомонись, — примирительно говорит Фред. — Диана просто растерялась.

Выхватывает из кармана телефон, торопливо ищет нужный номер.

— Доктор Дизли?..

Фред выходит в спальню, видимо, не хочет, чтобы Майкл слышал разговор. Возвращается очень быстро.

— Он обещал минут через сорок подойти.

Тот самый пресловутый Дизли, без которого невозможно обойтись в Эдервиле. Через сорок минут Диану ждет сокрушительное разоблачение. Не факт, хотя вполне допустимо. Однако и этот ограниченный срок тоже надо как-то продержаться. Атмосфера в комнате напряжена до крайности, еще немного — и в разные стороны полетят искры, резвое пламя побежит по портьерам, превращая их в огромные огненные флаги. А пока две, мягко говоря, враждебно настроенные самки оцепенели над распростертым телом самца и готовы вот-вот растерзать друг друга.

— Черт возьми, — бормочет Фред, — до чего же вы похожи.

Словно впервые видит их вместе. Кэтрин с ненавистью смотрит на Диану. Если дать волю возвышенной художнице, она бы с наслаждением вырвала длинные каштановые волосы и выцарапала зеленые глаза, почти такие же, как у нее самой. Можно не сомневаться, это буквально написано на ее лице. Диану… обуревают сходные желания. А еще она бы изо всех сил рванула на себя тонкую серебряную цепочку, которая поблескивает на шее Кэтрин. Цепочка, даже если бы выдержала и не порвалась, оставила бы на коже ярко-красную полосу. Белое фарфоровое сердечко прячется под вязаной кофточкой Кэтрин, его не видно, но Диане и так понятно, какой подарок получила давняя школьная любовь Майкла. Где хранится второе сердечко — неизвестно. Выпустить свои желания на волю мешают лишь присутствие свидетелей да некие отдаленные представления о том, что подобные сцены безобразны, абсурдны и совершенно нетерпимы среди нормальных цивилизованных людей. Вероятно, Кэтрин сдерживается по сходным причинам.

Фред наклоняется к Майклу.

— Давай-ка я перенесу тебя на кровать.

— Нет! Пожалуйста, не надо… мне здесь лучше.

— Ладно-ладно, как хочешь. Не волнуйся только.

Вряд ли Майкл способен сейчас сопоставлять факты, анализировать, делать выводы, о чем-то подозревать. Просто его инстинктивно тянет остаться там, где он ближе к людям, к выходу наружу, а не в глубине номера. Тот же самый инстинкт самосохранения побуждает благодарно льнуть к друзьям. Майкл, видимо, подсознательно чувствует, кто может дать ему шанс сохранить жизнь. Во всяком случае, Диане кажется, что она уловила верное объяснение его реакции.