Книга в синей обложке

— Ерунда, не беспокойся. Доктор же объяснил, что если соблюдать гигиену, то не заразишься. И потом, у меня прекрасный иммунитет, сам знаешь.

Диана права, при внешней хрупкости она может похвастаться завидным здоровьем. Даже в раннем детстве никогда не подхватывала никакие инфекции и ни разу всерьез не простужалась. Впрочем, сомнительно, что Майкл понимает ее ответ, с таким трудом удалось ему выговорить не слишком длинную фразу. Для него это сейчас слишком тяжело. Оптимистичный прогноз доктора Дизли кажется преждевременным.

***

День, полностью занятый уходом за больным, промелькнул незаметно. Вечереет, а гости явно не спешат распрощаться. На робкий намек Дианы Фред заявляет:

— Я, например, остаюсь. Так что можешь нормально отоспаться, ты и так прошлую ночь глаз не сомкнула. Майклу сейчас получше, вроде, но все равно оставлять без присмотра боязно. Подежурю тут.

— Но у тебя ведь дома есть дела и в магазине…

— Да какие там дела, — беззаботно отмахивается он. — До рождественских распродаж я совершенно свободен.

Кэтрин сидит, сложив руки на груди, не произносит ни слова. Судя по выражению лица, удалить ее из номера можно лишь самыми радикальными способами: вынести в коридор, предварительно перекинув через плечо, или вышвырнуть в окно. Практическое осуществление этого под силу только Фреду, а он ничего не имеет против ее присутствия.

— Мы с Кэти отлично устроимся в креслах.

***

Последняя ночь, скорее всего, уже дошла до середины. Но это лишь предположение. Часов в камере нет. По звездам, которые равнодушно заглядывают в жалкий закуток, где заперта приговоренная преступница, время не определишь. А ведь отец однажды пытался научить ее определять время по звездам. Это было очень давно. Редкие случаи, когда он интересовался дочерью, она может пересчитать по пальцам. Жаль, что тогда оказалась бестолковой, не смогла уловить суть, в очередной раз разочаровала отца. Хотя, какая разница, сколько сейчас: час ночи или четверть третьего. Все равно времени остается ничтожно мало. Яркие звезды мерцают сквозь железную паутину на окне. Далекие и свободные, они хранят тайны, которые не под силу разгадать людям. Возможно, звезды знают, что произойдет с ней после казни?

Ни отец, ни мать не навестили ее ни разу, вычеркнули из жизни, как только стало ясно: обвинение справедливо, и замять чудовищный скандал не удастся. Скандал немыслимый, не имевший прецедентов в тихом благопристойном городке. Известие вышло далеко за границы Эдервиля, распространилось по всей округе. Судебный отчет даже попал в столичные газеты. Безобразное пятно на репутации двух прежде безупречных семейств так просто не отмыть, должно пройти немало лет, прежде чем о нем позабудут соседи и знакомые.

Прошение о помиловании отклонено. Уединение преступницы никто не тревожит. Гордон Одли… Невозможно предположить, чтобы он мог прийти сюда. В самом деле, каким образом объяснил бы свое появление? Между ними ведь нет ничего общего. Должно быть, он в глубине души рад, что Провидение избавило его от назойливой любовницы. Он даже на суд не явился, хотя зал был набит битком. Мало кто отказался удовлетворить жгучее любопытство и услышать скандальные подробности. Гордон устранился, не пожелав в последний раз свидеться, пусть бы на расстоянии. Его имя не всплыло при следствии, о нем не упоминалось, он не имеет ни малейшего отношения к трагическим событиям в доме Ричардсов. Об их связи никто не подозревает, настолько осторожным было поведение Гордона. Все так, но она надеялась, что он каким-то образом даст знать о себе, пришлет весточку со словами утешения и прощения. Она действительно виновата перед ним, во всяком случае, он сумел внушить эту мысль во время встречи на балу в Ратуше. Последний раз Гордон оказался так близко, можно было смело коснуться его рукой. А можно было устроить громкую сцену в людном месте, после которой что-то несомненно изменилось бы. Во всяком случае, ее судьба могла пойти иначе. Жаль, она тогда не решилась, и Гордон спокойно спит нынче. Он уже успел сделать предложение белокурой Роуз Аллен и получить согласие? Они обручились? Надо полагать, будут счастливы вместе. Удивительно: ревность, пожиравшая раньше, отодвинулась на задний план и больше не тревожит. Видимо, это знак, что все земное отступает.

Преступница ничего не знает о внешних событиях. Кажется, за темными каменными стенами она находится так долго, что снаружи произошло множество перемен. Она оказалась тут в начале августа, сейчас близится конец сентября. Эдервиль такой нарядный в это время года. Она всегда любила осень.

Завтра, конечно, явится священник, чтобы предоставить то формальное утешение, которое дает религия на пороге смерти. Только ей это утешение ни к чему. Раскаянья нет, нет даже сожаления, лишь бесконечная пустота и страх, от которого холодеет все внутри.